Подменыши

Первое время после прибытия в лагерь Эльф, несмотря на одуряющую вечернюю усталость, подолгу не мог заснуть. Он лежал с открытыми глазами, слушал доносящиеся из джунглей звуки, такие необычные и таинственные, словно они шли с другой планеты. Временами, когда ветер приносил чей-то далёкий и гулкий вой или раскатистое рычание, Эльф зябко ёжился под простынёй, представляя, кто бы мог так кричать. Ветер трепал стены палатки и они то выгибались с лёгким хлопком, как паруса, то опадали складками. «Бог знает из каких мест прилетел этот ветер, — думал Эльф. — Может, с океанских просторов, где дельфины скользят вслед за кораблями и сверкают на солнце упругими, как мячи, телами. Оттуда, где прибой дробится брызгами и кипельно белой пеной моет каменистые берега. А может, он явился из саванн, где бродят, мотая головами зебры, плывут, как паруса жирафы, змеями перетекают в густой траве львицы в песочных шкурах, высматривающие жертву. Может, он встречал по пути задыхающиеся в красной пыли города, где люди укутывают лица тканью. Может, он пришёл из пустыни, где злым хохочущим божеством царит солнце, да выгнули верблюжьи спины барханы. Господи, сколько же всего можно увидеть в мире!». Шелестели травы, скрипело дерево, попискивали какие-то мелкие существа. На крышу палатки временами с глухим стуком падали ночные насекомые, Эльф слышал, как их крохотные лапки скребут по материи. Шевелился полог у входа, волнующие и незнакомые запахи ночи врывались внутрь вместе с ночной прохладой. Эльф жадно вдыхал их, трепеща и всё ещё не веря, что оказался в самом сердце Африки. Однажды, уже находясь в полусне, он увидел как в проёме откинувшегося полога, на секунду появилось, застыло и тут же исчезло существо, похожее на огромную полярную сову. Оно было метра полтора ростом, в пышном белом оперении, исчерченном чёрными крапинками. Лунный свет отразился в его глазах, и, словно усиленный неведомой линзой, на мгновение ослепил человека. Когда зрение вернулось к Эльфу, полог уже упал. Эльф тихо поднялся, прижимая левой рукой отчаянно колотящееся сердце подошёл к выходу. Чуть помедлил и отодвинул прорезиненную ткань. За ней никого не было. Он вышел на воздух. Поднял лицо вверх. Полная луна омыла его потоками невесомой, прохладной воды, поцеловала в обе щеки. Над джунглями летело, удаляясь и поднимаясь всё выше к луне небольшое серебристо-белое пятнышко.

К моменту прибытия русской троицы, повстанцы находились в лагере уже около трёх месяцев. Большинство из них имело кое-какой боевой опыт. В годы правления Ассаи Руги, да и при полковниках им приходилось бороться с бандами, приходившими в Дого из соседних стран. Одни бандиты проникали ради грабежа, при помощи других соседи прощупывали почву для возможного вторжения. Правительства сопредельных государств, как и большинство правительств в странах Африки, в той или иной степени контролировались западными державами — США, Англией, Францией, Германией. В Дого запад почти не имел влияния. Так было при Руги, так осталось и при полковниках. Это, очень необычное для Африки положение дел, объяснялось малыми размерами страны, бедностью её недр, и тем, что обе власти активно противодействовали иностранному засилью.

День выступления неумолимо приближался. Эльф боялся его. Боялся до дрожи в коленках и до спазм в горле. Именно в этот день надо было начинать убивать.

Когда была возможность, он уходил в джунгли и сидел там, невидяще глядя перед собой, пересыпая с руки на руку горсть сухой, как пепел земли, и неслышно шелестя губами:

— Скоро мы будем убивать. Убивать просто, буднично, или со страшными криками, но убивать. От ненависти к людям или от любви. С верой в ничтожество или в величие человека. Со слезами или смехом. Кто как умеет. Но каждый, словно ребёнка, понесёт смерть на руках своих. И я вместе со всеми.

Сатир в свободное время любил погонять с неграми в футбол. По вечерам, когда, казалось бы и сил уже ни на что не оставалось, человек двадцать собирались на краю лагеря, где заросли были не так густы и, пока не наступила стремительная южная ночь, носились за мячом. В Африке в футбол не играют только те, у кого под руками нет ничего похожего на мяч. Вокруг играющих собирался почти весь лагерь. Сатир никогда не видел, чтобы зрители так искренне болели. Они кричали, закатывали в отчаянии глаза, сверкая белками, плясали от радости, когда побеждала их команда, швыряли в пыль шапки, воздевали руки к небу, вопрошая своих богов, как можно так играть. Каждое движение футболистов, каждый пас вызывали бурю криков, зрители не замолкали ни на секунду, галдя, словно птичий базар. Сатир бывал на футболе в России, но никогда не видел такого урагана эмоций. Поскольку Сатир и на поле не терялся, то каждый его проход с мячом зрители приветствовали такими воплями, будто на поле сошёл сам Пеле.

Хотя день Сатира был заполнен до отказа, у него тоже выдавались минуты для размышлений. Иногда он садился где-нибудь в стороне ото всех, в тени, чтобы успокоиться, отдохнуть. Как и Эльфа, его тревожил приближающийся день выступления.