Подменыши

— Я лучше бомжом буду на вокзалах ночевать, чем учиться в какой-то школе! Даже не надейтесь, что я соглашусь! Мы с Ленкой и без вас не пропадём. Проживём, не маленькие. Вам надо, вы сматывайтесь куда хотите, а меня не трогайте. Я сам себе хозяин! — кричал он, раскрасневшись.

— Белка, объясни ему, у тебя лучше всех получается, — попросил Сатир.

— Тимофей, — Серафима взяла пацана за плечи, мягко посмотрела в глаза. — Мы не можем взять тебя с собой, это слишком опасно. Но рано или поздно мы вернёмся сюда и тогда нам понадобятся образованные люди. Пока есть возможность, получай знания, занимайся спортом, становись настоящим человеком, чтобы нам потом не было за тебя стыдно. Бомжей у нас в стране и без тебя хватает. Если бы бомжи могли хоть чем-то помочь нам, мы бы давно тут всё вверх дном перевернули.

Тимофей насупился и молчал, теребя Ленкин ошейник.

— Мы вернёмся и ты будешь нам помогать. Обещаю. И не дай бог, ты будешь плохо учиться. Один знающий человек стоит дороже десятков винтовок и автоматов. Поэтому тебе надо учиться. Вокруг тебя будет много плохих людей. Помни, ты должен стать умнее и сильнее их. Ты — наш агент, наш разведчик. Мы надеемся на тебя. Ты сильный, ты выдержишь.

Тимофей поиграл упрямыми скулами.

— Хорошо. Я буду ждать вас. Возвращайтесь скорее.

Он, обычно сдержанный в эмоциях, разрыдался, по очереди обнял всех. Ленка, завидев плачущего хозяина, заскулила, не понимая в чём дело.

— Какие же вы сволочи… — сквозь слёзы прошептал Тимофей.

Московские улицы затопила ноябрьская морось, промозглая и всепроникающая. Она слякотно поблёскивала на тротуарах под фонарями, дрожала в воздухе. Сыпалась за пазуху, сбегая мурашками вдоль позвоночника, просачивалась в ботинки. У людей мокли и коченели ноги, руки краснели, влажные пальцы теряли чувствительность. Бездомные собаки в клочьях грязной свалявшейся шерсти жались к трубам теплотрасс, нахохлившиеся вороны сидели на чёрных ветвях и изредка каркали, словно кашляли.

Вдали вставала белая льдина зимы.

А троих друзей ждали африканские знойные леса и саванны. Для них уже вставало африканское солнце, в их волосах путались далёкие ветра, они уже слышали песни африканских трав, рёв слоновьих стад, крики пёстрых птиц.

Вскоре по поддельным документам они поодиночке вылетели в Африку.

Белка и Сатир всю дорогу занимались дегустацией алкоголя, который купили в «дьюти-фри». Эльф же с самого начала прилип к иллюминатору. Чем ближе подлетал самолёт к берегам Африки, тем большее волнение охватывало его. Когда из сини Средиземного моря появилось золото африканских пляжей, он заёрзал на сидении и задыхаясь от восторга забарабанил ладошкой по стеклу иллюминатора, словно привлекая к себе внимание континента и приветствуя его. Соседка Эльфа неодобрительно оглядела беспокойного молодого человека. А ему хотелось верещать белкой и выть молодым волчонком. А ещё лучше разбить стекло и ястребом спикировать вниз с этой безумной высоты в обжигающе холодных, острых, как опасная бритва потоках, навстречу бескрайним африканским просторам, полным тайн и красот.

Когда подали трап, и открылась дверь, нестерпимо яркий свет могучей приливной волной хлынул в полумрак самолёта. Эльф зажмурился на мгновение, но тут же снова открыл глаза. Тихо засмеялся от радости и прошептал:

— Вот оно — африканское солнце!

Самолёты доставили друзей в Гасу — страну, соседнюю с Дого. Через неделю они пешком нелегально пересекли границу Дого и оказались в лагере повстанцев. Трое русских революционеров с интересом и живостью принялись обживаться на новом месте. Вскоре после прибытия они познакомились с отцом Йона — Ассаи Руги. Это был высокий, седеющий человек, по глазам которого было видно, что он пойдёт до конца. Бывший президент крепко пожал им руки и на неплохом русском поблагодарил за то, что они решили помочь революции.

Лагерь был небольшой. В нём насчитывалось около двухсот повстанцев — все негры. Военными инструкторами стали шесть человек кадровых офицеров, занимавших значительные посты при Руги и впавшие в немилость, когда власть захватили полковники. Население лагеря обитало в двадцати армейских палатках. Ещё были палатки, где располагались лазарет, кухня и штаб. Вокруг лагеря раскинулись непроходимые джунгли.

Троим новоприбывшим сразу же выдали автоматы.

— Ожидать нападения можно в любой момент. Полковники постарели, но не умерли. Значит, они всё ещё опасны. Хотя мы и забрались в такую глухомань, где птицы не боятся людей, расслабляться нельзя, — объяснил Йон.