Подметный манифест

- Я, сударыня, о сем предмете еще не думал, - сказал Архаров, полагая, будто изрядно вывернулся.

- А я думала… Мы с вами, сударь, не созданы для брака! Право, не созданы!

Архаров понятия не имел, что отвечать, и потому сохранил на лице каменное выражение - как у мраморного льва, коих порой ставят над воротами.

- Отчего это кажется дамам, будто всех непременно надобно между собой переженить? Я твердо решила не выходить замуж, а броситься в ноги государыне, когда она здесь будет, и просить, чтобы она благословила меня идти в монастырь!

- Государыня? Разве она… иерей Божий?…

- Николай Петрович, а кого мне еще просить? Покровители мои прячутся в тени, и я из-за того могу снова попасть в ловушку. Ежели я сейчас убегу - они могут извлечь меня из любой обители, коли князь не лжет… Нет, это должна приказать сама государыня, чтобы с ней никто спорить не мог!

- Разумно, - согласился Архаров.

Варенька помолчала.

- Так вы мое решение одобряете?

- Отчего нет, сударыня? - спросил он. - Решение достойное. Когда в вас есть призвание к монашеской жизни.

- Во мне есть призвание к верности. Я двоих любить не могу. Князь… князь был чересчур ловок! А я… я была… я не знаю, Николай Петрович, что бы я ни сделала - все получается нелепо, и Анюта вон твердит, что я себе в голову вздор посадила!… Но вот, поглядите, - она достала спрятанный на груди портрет Фомина, - поглядите, я говорю! Ведь он так глядит, словно требует от меня, чтобы я удалилась от мира! И весь век свой молилась за него, замаливала его грех! Я узнавала - есть добрые батюшки, благословляют молиться за самоубийц келейно. И я молюсь! Но душа моя знает, что этого мало…

- А что, точно ли государыня будет в Москву?

- Так его сиятельство говорил, и ее сиятельство тоже…

Архаров тихо ужаснулся, вообразив, сколько суеты принесет с собой приезд Екатерины.

- Так вы, сударыня, дождитесь, а пока… - начал было он весьма рассудительно, как, по его мнению, следовало говорить с детьми и с женщинами.

- Николай Петрович, помогите мне, поместите меня в обитель! Я не могу вечно жить у Волконских, я не могу вернуться к Марье Семеновне, я не могу вернуться к маман!

Пылкость Вареньки Архарова озадачила. Он сильно не любил, когда женщина вдруг начинала громко чего-то требовать. В таких случаях ему хотелось просто развернуться и уйти - что он и проделал дважды в домишке петербургской сводни. Но дом князя Волконского - не то место, где можно соблюдать лишь самим собой и для себя писаные законы.

- Я пришлю к вам доктора Воробьева, сударыня. Коли он не возражает против вашего житья в келье, то я поспособствую.

- Ах, да что он понимает!

- Он толковый доктор, сударыня, я сам его во всем слушаю, - возразил Архаров.

Варенька, все еще сжимавшая в руке портрет, развернула его лицом к себе и призадумалась. Очевидно, она действительно совещалась сейчас с покойным женихом.

- Господин Фомин сказал бы вам точно то же, - догадавшись, прибавил Архаров. - Он Матвея Ильича хорошо знал, Матвей Ильич его от горячки лечил.

- Что ж вы сразу не сказали! Пусть доктор Воробьев приезжает, я буду ему рада… но коли он примется меня от пострижения отговаривать…

- Не примется, - пообещал Архаров. - Он, как и я, разумно принятое решение всегда уважает.

- Николай Петрович, что бы ни случилось… Николай Петрович, я всегда буду вас помнить с благодарностью, вас и… и еще одного человека… И молиться за вас двоих стану, - пообещала Варенька.

Архаров смотрел на нее молча, и чем дольше - тем лучше понимал, почему Фомин так влюбился в эту девушку. В ней была не веселая пылкость Дуньки и не загадочность некой иной особы… Варенька была то, что называется - открытая душа, и взгляд ее темных глаз был притягателен неимоверно - она и к себе в душу тут же впускала, и в чужую душу входила с отвагой дитяти, не ждущего ни от кого зла.

Однако рассыпать комплименты он не умел - и потому постарался скорее откланяться.

В самом деле, не все ли ему равно, вышла Варенька Пухова за придворную особу с княжеским титулом или живет в мирной обители? Коли ей угодно соблюдать верность - ее дело. И коли угодно блистать при дворе - ее дело. При чем тут избегавшийся, замотавшийся, удерживающий в голове подробности ста допросов разом московский обер-полицмейстер?

И все же…

Не на пустом месте развела княгиня Волконская свои брачные хлопоты.

Занятый превыше всяких человеческих возможностей, Архаров все же смог навестить Суворова с его Варютой в суворовском доме на Большой Никитской. Суворов, хотя и вкушал прелести семейной жизни, однако беспокоился - отъезд откладывался со дня на день. Беспокойство это сильно не нравилось Варваре Ивановне - как будто она недостаточно хороша, раз муж столь пылко стремится ее покинуть. Архаров, слушая, какие шпильки она подпускает в светской беседе, выстраивал в голове разумную мысль: всякая жена, поди, чей муж состоит на государевой службе, ревнует его к его обязанностям, и Варенька Пухова, в невестах столь восторженная, месяц спустя после венчания уже примется ворчать… или же нет?…