Подмосковная ночь

Виктор вздохнул.

– Честно? Не знаю.

– Ты – и не знаешь? – недоверчиво протянул Опалин.

– Просто неинтересно, пойми. Бывают такие люди, которые делают все, чтобы плохо кончить. Некоторые при этом могут дожить до 90, а некоторые – наоборот. Вот и Герасимов был из таких. На войне его хотели расстрелять за мародерство, он дезертировал, потом уже здесь его поймали, когда он пытался поджечь соседский дом, и избили до полусмерти. Он оклемался и подался в селькоры. Хотел в партию, но туда его не приняли. И насчет женщин он слишком много себе позволял, а в деревне этого не любят.

Он говорил размеренно, рассудительно, покачивая носком начищенного сапога, и в каждой его фразе сквозило такое знание людей, что Опалину сделалось завидно. Сам он был нетерпелив и то и дело бросался из крайности в крайность.

– Еще одно, – проговорил Иван, подавшись вперед. – Ходят слухи, что Сергей Вережников вернулся. Ты что-нибудь слышал об этом?

– Он не возвращался, – твердо ответил Виктор.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Ваня, не глупи. Такое событие скрыть невозможно.

– Но если где-то в доме есть потайная комната…

Его собеседник досадливо мотнул головой, словно отгоняя назойливую муху.

– Хоть десять. Не возвращался он. Некуда ему возвращаться.

Помолчали. Шмель влетел в окно, покружил под потолком и проследовал наружу. Вдали засвистел паровоз, идущий к станции. Опалин поморщился и, вытащив из-под стола сапоги, стал натягивать их.

– Спасибо за все, – сказал он вполне искренне. – Как ты думаешь, если Свешников захочет спрятаться у кого-то из местных, к кому он пойдет?

– Если он нашел золото, то ни к кому, – ответил Терешин, подумав. – Тут не то что за золото, за медный грош убьют и не поморщатся. А вообще, Ваня, я не знаю. Знал бы – подсказал.

Опалин попрощался с хозяином и шагнул из прохлады дома в прозрачный зной. Состав подкатил к станции, зашипел, лязгнул колесами и остановился. Возле третьего вагона кузнец ссорился с дочерью.

– А я говорю – никуда ты не поедешь, – упрямо говорил Игнат. – И это поезд не в Москву, а из Москвы. Одумайся, Дарья! Из-за какого-то морфиниста портить себе жизнь…

Девушка оглянулась, увидела Опалина и, поджав губы, двинулась прочь. Поезд свистнул, тронулся с места и бодро застучал по рельсам.

Глава 25 Цена головы

Когда Опалин дохромал до деревни, шел уже первый час дня. Изба-читальня заманивала на вчерашний вечер красочным плакатом, который обещал, во-первых, демонстрацию фильма и хроники, а во-вторых, разоблачал религию как опиум для народа. Нижние углы плаката, судя по их внешнему виду, кто-то уже оборвал и пустил на самокрутки.

Подумав немного, Иван направился к дому Зайцева, но того не оказалось на месте. Во дворе Надя качалась на деревянных качелях и обрадовалась, завидев гостя.

– А это правда, что сторож пуд золота нашел? – спросила она своим звонким детским голоском.

– Может быть, – осторожно ответил Опалин.

– А пуд – это много?

– Очень.

– Как же он его унесет?

– Не знаю, – отозвался Иван, думая о своем.

– А может, сторож его зарыл? – допытывалась Наденька. – Я видела, как он в лесу что-то закапывал.

Тут Опалин мигом забыл о натертых ногах, о неудачах, которые постигли его в это утро, и потребовал объяснений. Оказалось, что несколько дней назад Надя видела Свешникова в лесу недалеко от усадьбы, где он клал что-то в яму и тщательно присыпал землей.

– Но ты, конечно, не помнишь, где это было, – проговорил Иван, не веря своей удаче.

– Как это не помню? – обиделась Надя. – Идем, я тебе покажу!

Тут, к счастью, на улице показался ангел-хранитель в образе Кирюхи, ехавшего в телеге, в которую была запряжена понурая мосластая лошаденка. Выслушав Опалина, он вызвался отвести его и Надю на место – что было весьма кстати, учитывая состояние ног нашего героя и то, что он порядком вымотался этим утром. Иван забрался в телегу, посадил Надю рядом с собой, и они поехали.

– Если Пантелей будет ругаться, скажи, что я тебя реквизировал, – заметил Иван.

Кирюха засмеялся и хлестнул лошадь.

– Я тебя еще у дома гробовщика приметил, – сообщил Кирюха.

Опалин не сразу вспомнил, что домом гробовщика по привычке называли избу-читальню.

– Ты комсомольцев искал? Они к этому, к Березину пошли, – продолжал Кирюха.

– К Берзину, что ли?

– Угу. В гепеу.

Настроение у Опалина мигом испортилось. «Это они, значит, на меня жаловаться пошли», – сообразил он.

– А зачем им Берзин? – спросил он, стараясь говорить как можно более равнодушно.

– Как зачем? – удивился Кирюха. – Они на усадьбу нацелились, хотят ее у школы отнять.

– Зачем отнять-то? Усадьба большая, там всем места хватит…

– А они не хотят в одном доме с Лидией Константиновной находиться. Она, говорят, из бывших, мы ей не доверяем. И вообще, говорят, можно сделать одну школу в соседней деревне, а не занимать несколько зданий. В усадьбе-то школа первой ступени, – так тогда называлась начальная школа, – а в соседней деревне школа для ребят постарше. Комсомольцы и предлагают их объединить, а Дроздово, значит, им отдать для заседаний ячейки и вообще. Им у гробовщика тесно, вот они и…