Поднятые на белой кошме. Ханы казахских степей

Чингизид, облеченный титулом хана, чеканил со своим именем монету (право, которое тогда считалось одним из основных признаков независимого государя) и был окружен многими другими внешними знаками отличия. Местопребывание хана (ставка) называлось орду (орда). Шатер хана размещался отдельно от других, в самом центре лагеря, выделялся величиной и роскошью и охранялся особой гвардией. Прочие шатры разбивались лишь потом и около ханского двора; причем каждый член царствующей фамилии, каждый придворный чин и военачальник знал точно место своего шатра, соответствовавшее его положению и званию, т. е. направо или налево от шатра хана, в первом, втором или третьем ряду он будет жить в орде. Вот как, к примеру, описывает Гильом Рубрук орду Бату-хана (ум. в 1255 г.). „Итак, когда я увидел двор Бату, я оробел, потому что собственно дома его казались как бы каким-то большим городом, протянувшимся в длину и отовсюду окруженным народами на расстоянии трех или четырех лье. И как в Израильском народе каждый знал, с какой стороны скинии должен он раскидывать палатки, так и они знают, с какого бока двора должны они размещаться, когда они снимают свои дома с повозок. Отсюда двор на их языке называется ордой, что значит середина, так как он всегда находится по середине их людей, за исключением того, что прямо к югу не помещается никто, так как с этой стороны отворяются ворота двора. Но справа и слева они располагаются, как хотят, насколько позволяет местность, лишь бы только не попасть прямо пред двором или напротив двора“ [Рубрук, с. 119].

Порядок размещения людей в орде подробнее всего описывается в книге Мухаммада ибн Хиндушаха Нахчивани „Дастур ал-катиб фи тайин ал-маратиб“, законченной вчерне в 1360 г. В разделе „О назначении йуртчи“ он пишет так: „Одно из главнейших дел нужных для государства и управления делами султанства то, что государю в летовках и зимовках, на привалах, станциях и охотничьих стоянках, и вообще в каждом месте, где он остановится, отводится определенный йурт, с тем, чтобы царевичи, эмиры, везиры, инаки и государственные сановники и сподвижники его величества, увидев этот йурт, знали каждый, где его собственный йурт и где остановиться; пока не назначен йурт государя, до тех пор и их йурт не определяется. Так, например, царевичи располагаются по правую сторону и близ государя. Улусные эмиры также располагаются по правую сторону, которую называют „бараунгар“; везиры же и члены дивана располагаются на стороне „джаунгар“, т. е. по левую сторону царского йурта; инаки — вокруг государя, а сановники государства, если они из тюрок, идут в йурт эмиров, а если они из таджиков, то — в йурт везирей. Битикчии, сайиды, казии, имамы и муллы останавливаются перед (походною) соборною мечетью…“ [Мухаммад ибн Хиндушах, л. 232б-233а].

При представлении хану соблюдались определенные формы придворного этикета: представляемый должен был снять с себя оружие, не касаться порога и веревок шатра, говорить с ханом, преклонив колено и т. д. Этикеты монгольского двора, придворные празднества и церемонии с той или иной степенью полноты описаны у Плано Карпини, Гильома Рубрука, Ибн Баттуты и др. Не вдаваясь в подробности, отмечу лишь, что ханский двор (орду) являлся не просто политическим центром государства, но он одновременно служил и своеобразным государственным университетом, где проходили свою школу государственные мужи. Рассказывается, что был некий неотесанный человек по имени Элджидай, который, нарушив обычай, вступил в связь с наложницей своего старшего брата Илукз-нойона. Илукэ хотел убить брата, но тот убежал от него и прибыл к Угедей-хану (правил в 1229–1241 г.). Угедей попросил его у Илукэ, и Илукэ подарил его хану. Этот Элджидай постоянно ходил в ханской ставке, пишет Рашид ад-Дин, „изучил правила хорошего тона, придворные обычаи и искусства и постепенно превратился в уважаемого эмира“ [Рашид ад-Дин, т. 1, кн. 1, с. 95].