Поднятые на белой кошме. Ханы казахских степей

Во время торжественных церемоний хан восседал на троне, который также являлся одним из основных символов верховной власти. Согласно описанию китайских авторов, трон Чингизхана был „как сиденье проповедника в буддийском монастыре и также украшен золотом“ [Мзн-да бзй-лу, с. 187, прим. 405]. А вот трон внука Чингиз-хана Гуюка (правил в 1246–1248 г.) представлял собой настоящее произведение искусства. Трон размещался внутри огромного шатра из пламенно-красного пурпура на высоком помосте из досок; он был „из слоновой кости, изумительно вырезанный; было там также золото, дорогие камни, если мы хорошо помним, — вспоминает Плано Карпини, — и перлы; и на трон, который сзади был круглым, взбирались по ступеням. Кругом этого седалища были также поставлены лавки, где госпожи сидели на скамейках с левой стороны, справа же никто выше не сидел, а вожди сидели на лавках ниже, притом в середине, прочие же сидели сзади их“ [Плано Карпини, с. 77]. Этот замечательный трон, по словам Плано Карпини, был сделан одним из пленных русских мастеров по имени Козьма. Исключительной роскошью отличалась орда Хулагуида Газан-хана (правил в 1295–1304 г.) и орда Джучида Узбек-хана (правил в 1313–1341 г.). В частности, трон Газан-хана был „золотой“ и усыпан жемчугом и яхонтами; он размещался внутри „золотой палатки“, поэтому ставка Газан-хана называлась „Орду-и заррин“ („Золотая орда“, „Золотая ставка“). Над постройкой „золотой палатки и золотого престола“, по свидетельству Рашид ад-Дина, везира и историографа Газан-хана, в течение трех лет трудилась большая группа знаменитых мастеров и искусных зодчих [Рашид ад-Дин, т. 3, с. 189–190].

Не всегда ханский трон представлял собой деревянное богато украшенное кресло с ножками. Для многих государей троном служила установленная на возвышении подушка, устланная богато вышитой золотом и украшенной драгоценными камнями подстилкой. Сзади и по бокам ее, чтобы было на что опереться, ставили вертикально также три хорошо набитые круглые подушечки. Поэтому в сочинениях средневековых мусульманских авторов нередко можно встретить выражения типа: такого-то усадили на „четырехподушечный Престол“; такой-то утвердился на „подушке царствования“ и т. п. В источниках упоминается также „походный трон“ (тахт-и раван); он представлял собой нечто вроде балдахина с колонками, раскрашенными и позолоченными, который может закрываться при плохой погоде.

Внешних символов царской власти было немало. Автор настоящих строк не ставит перед собой задачу дать их полный перечень с историческими примерами; но напоследок упомяну здесь еще о двух важных символах власти — знамени и хутбе. Знамя хана водружалось в ханской ставке. У Чингиз-хана, согласно известиям средневековых авторов, было большое совершенно белое знамя; у Мухаммада Шейбани-хана, основателя государства Шибанидов в Средней Азии, также было белое знамя. На знамени некоторых государей имелись изображения, надписи и т. п. В частности, на знамени главы династии Кара-коюнлу, или туркмен Черного барана (1378–1469), было изображение черного барана, откуда, между прочим, и название этой династии. Высшее число знамен, которое могло быть у одного хана, было девять. Девять знамен было, кстати сказать, у Чингизхана, у первых казахских ханов, у верховного предводителя моголов Чагатаида Махмуд-хана (правил в 1487–1508 г.).

Хутба — проповедь по пятницам и в праздничные дни в мечети с упоминанием имени царствующего государя, на которого призывалось благословение божье. Право хутбы принадлежало сначало исключительно халифу. Со второй половины IX в. это право, считавшееся в мусульманском мире основным внешним признаком независимого государя, стали присваивать себе местные мусульманские владетели, а с XIV в., по мере того как ислам становился официальной религией в западных монгольских улусах, — и Чингизиды. В редких случаях делали поминания также покойных мусульманских владетелей рядом с живым государем, в память каких-либо великих заслуг этих лиц, вроде того, как было постановлено поминать на хутбе Хулагуида Газан-хана при его преемнике Улджайту-хане (правил в 1304–1316 г.) и умершего Шибанида Убайдулла-хана (правил в 1533–1339 г.) как идеального правителя в духе мусульманского благочестия.