Поднимаясь из пепла (СИ)

— Открой свой рот, грешная Ева, — скрипучим голосом произнес он. Я молча распахнула рот. Мужчина стал толкаться мне в рот своим твердым членом. Остальные откинули мантии в стороны и стали поглаживать себя руками. Немного помедлив, мужчина с красным поясом тоже откинул в сторону мантию. Его член был вялым, но он с силой сжал его в своем кулаке, начиная поглаживание. Он шире расставил ноги, показывая родимое пятно на сгибе ноги, которое напоминало маленькое сердце. Я закрыла глаза и молча терпела все, что для меня приготовили члены братства. Уже в конце, когда мое тело онемело от боли, я открыла глаза и посмотрела на низкий каменный потолок. Он нависал надо мной, готовый рухнуть и похоронить меня под своими сводами. Я повернула голову в сторону и заметила, что мужчина с красным поясом все так же молча сжимает в руках свой вялый член, когда остальные братья своим семенем счищали грех с моей черной души.

— Сегодня ты на шаг ближе к прощению, грешная Ева, — произнес мужчина с зеленым поясом. Он поправил мантию и вышел из пещеры. Остальные потянулись вслед за ним. Я встала с алтаря и подтянула свое платье, прикрывая голую кожу. Мой желудок готов был выплеснуть наружу все то немногое, что я сегодня съела.

— Мне жаль, — раздался тихий голос. Я вскинула голову и посмотрела на единственного, кто еще оставался в пещере. Мужчина с красным поясом плотнее закутался в мантию и вышел вслед за остальными.

Я заставила свое тело шевелиться и слезть с алтаря. Прошлепав босыми ногами по ступенькам, я выбралась на темную кухню и медленно поднялась в свою комнату. Слезы начали стекать по моим щекам. Я закрыла дверь своей спальни и зашла в ванную, открывая кран с горячей водой. Скинув на пол платье, я шагнула в ванную и села в воду, которая медленно начинала доходить мне до груди. Я грешница, которая убила свою мать. Я должна понести наказание. Мне стоит быть благодарной братьям. Все это крутилось в моей голове, но рыдания уже начинали сотрясать мое тело. Мне было больно, мне было страшно. Я не хотела, чтобы это повторилось. Но так же я знала, что это повторится снова и снова, и снова. Бог покарал нашу планету за грехи детей своих, наслав апокалипсис, который стер все живое со своей поверхности. Теперь братство пытается спасти человечество, смывая грехи наши. Мне следует гордиться, что бог выбрал меня в качестве избранной Евы, которая принесет мир на нашу землю. Мне следует гордиться. Но я не могу. Я тихо плакала, обхватив свои костлявые колени такими же костлявыми руками. Мне хотелось, чтобы моя мама сейчас, в эту самую минуту, прижала меня к своей груди. Хотелось вдохнуть ее запах, который принесет покой моей такой уже взрослой душе. Часы отсчитывали минуту за минутой, и только вода утягивала меня в свой холодный плен. Я перестала сопротивляться этому притяжению и полностью погрузилась на дно широкой ванны. Мои легкие горели от недостатка кислорода, а тело стало бороться за жизнь, выталкивая меня на поверхность, но я упорно оставалась лежать на холодном мраморе. Мои мысли начали путаться, перед глазами появились точки. Я открыла рот под водой и громко закричала, втягивая воду в свои легкие. Чернота полностью поглотила мой разум, принося с собой такое долгожданное облегчение.

Чьи-то руки с силой ударили меня по лицу. Я шумно вдохнула и тут же закашляла, выплевывая воду.

— Вот так, милая, возвращайся к нам, — мягкий голос Пипы ворвался в мои мысли. Я выплюнула воду и откинулась на твердый пол. Мои глаза зацепились за знакомые витиеватые ножки ванны, пушистые розовые полотенца и скамейку для ног, которой я не пользовалась уже несколько лет. Пипа сидела рядом со мной на полу и держала меня за руки. Ее морщинистое лицо выражало тревогу и озабоченность. Мой отец стоял в дверях ванной комнаты и смотрел на меня, сдвинув брови. Я знала этот взгляд. Он был сильно недоволен мной. И в данном случае это означало всегда одно: мне придется заплатить за то, что я вызвала его недовольство. Мне хотелось хоть изредка получить от него хотя бы какое-то одобрение. Я закрыла глаза и шумно втягивала кислород. Моя грудная клетка горела огнем.

— Думаю, она уснула в ванной и вот результат, — Пипа обратилась к моему отцу растерянным голосом.

— Видимо так и есть, — напряженно произнес он, — ты можешь встать, Нора?

Я приподнялась на локтях и села на холодном полу. Пипа накинула на мое тело пушистый халат и попыталась завязать пояс на талии. Я встала на ноги и прошла в свою спальню. Пипа села на кровать и принялась сушить мои волосы полотенцем. Длинные светлые пряди были спутаны и в беспорядке. Отец не любил, когда волосы были в беспорядке. Он говорил, что у моей мамы волосы всегда были аккуратно собраны.

— Думаю, что тебе следует пару дней провести в постели, — отец направился к двери, но задержался на пороге. Его рука легла на дверную ручку, и он слегка побарабанил пальцами по металлу, — я сообщу в школу.

— Нет, — хриплый крик вырвался из меня, — я в порядке, правда.