Подольские курсанты

Яхин устало сплюнул под ноги:

– Попрятались, попрятались. Давайте, вон, берите лопаты и – за работу.

Веселья не получалось. Разгоряченное переходом и предчувствием скорого дела пополнение топталось в узком проходе, густые клубы пара и табачного дыма, вырываясь наверх, моментально таяли в холодном утреннем тумане. «Старожилы» Яхин, Пахомов и Васильков, давно обжившие эту позицию, были непреклонны: они знали, что такое надежное убежище, и всячески старались поддерживать его в рабочем состоянии.

– А мы думали, тут наконец наши винтовки понадобятся, – разочарованно произнес Уфимцев и, затянувшись в последний раз, бросил тлеющий окурок на землю.

Молчавший до этого Пахомов повел плечами и назидательно произнес:

– Объясняю для бесстрашных. Прицельно сбросить бомбу в окоп трудно. А если она взрывается рядом, то осколки разлетаются над поверхностью и никого не задевают. Так что копать надо глубже. Поэтому за дело, братцы. Лучше согреетесь!

– Но мы же сюда не себя спасать пришли, а Москву, – не унимался дотошный Уфимцев.

– Как же ты поможешь Москве, если тебе первым же осколком половину твоей распрекрасной башки снесет? – осадил его Пахомов. – Ты здесь живой нужен.

Все, кто был в окопе, невольно заулыбались: шутка шуткой, а ведь так оно и есть: не укроешься – погибнешь при первом же налете.

Уфимцев посмотрел вокруг, ища поддержки. Но в этот час людям было не до бесшабашного веселья. Суровая окопная жизнь быстро крестила новобранцев в свою сермяжную веру, отметая все дешевое, шутовское, оставляя самое главное, что может помочь в бою, поддержит дух и укрепит иссякшие силы.

– Копать так копать. – Мамедов с Уфимцевым потянулись к стоящим в углу окопа лопатам. Глядя на них, остальные вновь прибывшие дружно стали хватать приготовленный инструмент. Работа закипела.

Устав от непредвиденных поражений, противник решил усилить активность на главном направлении. Очередной «язык» на допросе показал, что в районе Детчино помимо 57-го моторизованного корпуса, нацеленного на Малоярославец, у немцев появились и новые, в том числе танковые части, прибывшие из Калуги. Участились воздушные налеты и артиллерийские обстрелы. Гитлеровцы теперь действовали крупными силами, бросая в бой сразу по нескольку батальонов пехоты и большое количество танков.

Особенно озлобились они после первой неудачной атаки на Большую Шубинку. Здесь их встретил батальон курсантов-пехотинцев и дивизион артиллерии. Понимая, что этот участок очень важен как плацдарм для возможного обходного маневра с выходом прямиком на Малоярославец, гитлеровцы предприняли новую попытку овладеть Большой Шубинкой. На этот раз в бой были брошены целых два полка отборной пехоты вермахта.

Советская артиллерия прижала и эту атаку немцев к земле. Дивизион майора Дементьева дал по залегшей пехоте свой испепеляющий залп. Буквально горела земля! И снова, как при первом залпе «катюш», обезумевшие фашисты метались по полю под перекрестным огнем наших пулеметов.

В этот день немцы больше не предпринимали попыток овладеть деревней и перенесли основной удар на наши главные позиции в районе Ильинского.

Своим привычкам немцы не изменяли. Обычно они начинали боевые действия с восходом солнца – массированным ударом авиации или мощным артобстрелом. Таким же было и утро 14 октября.

Рассвет еще толком не наступил, а воздух, еще недавно тихий и умиротворенный, вдруг дрогнул дальним гулом артиллерии и почти сразу же застонал от разрывов на этом берегу. Грохот, так бесцеремонно разбудивший задремавшую морозную землю, из отдельных хлопков и невнятного рокота скоро превратился в сплошной гул, накрывший наши окопы.

Тяжелая, будто каменная россыпь окопной земли с силой обрушилась на притаившегося в ячейке Яхина. Поначалу ему показалось, что это осколки осыпали его убежище и больно хлестнули по спине. Он даже начал соображать, куда же он ранен. Но, притоптав на дне неприятный гостинец, понял, что это мерзлый грунт, которого они вместе с новичками предостаточно перекидали накануне. Яхин хотел было пошутить, что-де в окопной жизни тоже действует свой закон физики: сколько земли выкинешь наружу, столько же тебе вернется при обстреле обратно. Но в этот момент где-то совсем близко раздался оглушительный хлопок, и откуда ни возьмись прямо из-под земли повалил густой едкий дым…

Новый удар окопного крошева привел растерявшегося было Яхина в чувство. Вместе с болью вернулся слух: Раиль услышал совсем рядом сорванный от бесконечного крика голос ротного старшины Сироткина:

– Газы! Газы! – Старшина вынырнул из сизого облака, едва не сбив Яхина с ног. – Надеть противогаз! Быстро!

Сам он уже почти натянул на себя резиновую защиту, оставалось только закрепить маску на подбородке. Но в спешке, да к тому же одной рукой, это у него никак не получалось. В другой руке Сироткин держал неизменный свой наган и зачем-то продолжал размахивать им над головой.

Яхин потянулся к подсумку. В этот момент старшина надел-таки свой противогаз и голосом, похожим на мычание, грозно крикнул на замешкавшегося курсанта:

– Почему не выполняешь?