Подонок

– Номер двадцать-двенадцать, дальний лифт, – улыбается мне девушка за стойкой. – Я могу еще чем-нибудь помочь?

Оглядываюсь на Лиану, чтобы убедиться, что она не слышит.

– Принесите в номер шампанское и фрукты. А на девять закажите сауну на две персоны. И букет цветов тоже пришлите.

Наверное, меня несет. Я так давно не организовывал свидания, что перебарщиваю, но отказаться от возможности расслабиться в сауне или выпить вина, глядя на город с высоты? А цветы вообще остались дома, они кажутся обязательным атрибутом дня рождения.

Едва мы остаемся одни, я заключаю Лиану в объятия.

– Чем хочешь заняться? Спустимся в бассейн? Посмотрим кино?

Она задумчиво смотрит на свои руки.

– Вообще-то мне бы на маникюр, – говорит смущенно.

Наверное, для девушки потрескавшийся и отросший лак – это катастрофа, хотя спроси кто меня, я скажу, что плевать, если девушка желанна. Я вообще не смотрю на ее ногти.

– Ладно, – вздыхаю и достаю из бумажника банковскую карту. – Держи. Внизу есть салон. Захватишь мне по пути американо? Видел кофейню в холле.

Интересно, она вернется? Если сейчас будет вольна сбежать, вернется ко мне? Хотя откуда в голове эта дурь, при мысли, что я верну ее домой, в глазах девчонки стоял такой ужас.

Автодоводчик медленно закрывает дверь номера, отрезая меня от коридора, где играет негромкая музыка. Я слышу задорный звоночек приехавшего лифта и сажусь возле окна. Наверное, можно в ожидании Лианы выпить, но почему-то не хочется. Вдруг она согласится погулять вечером, или придется поехать куда-нибудь поужинать?

Мне придется привыкнуть к ее присутствию. Части меня все еще хочется крови, одно воспоминание о сыне тревожит успокоившуюся было ненависть. Но стоит вызвать в голове образ миловидного светловолосого Цветочка, и ярость притупляется, а на свет выходят совсем другие чувства.

Почему именно она? Почему не привлекательная и на все готовая Саша, влюбиться в которую просто и логично?

А Сергеевой все нет. Я жду до безумия долго, несколько часов, за окном темнеет, но свет включать лень. Тоска медленно отвоевывает кусочки сердца. Конечно, она не вернется. Я бы не вернулся. И, спроси кто, посоветовал то же самое. Сбежать, без оглядки, прихватив карточку психа – чтобы в полиции быстро нашли.

Как всегда в такие моменты совсем не вспоминается Лианино нежелание ехать домой, когда я предлагал, ее чувственность в постели и восторг от утренних цветов. В какой-то мере мне даже нравится подобный мазохизм. Я слушаю внутренний голос, который насмехается, упрекает в глупости и подливает масла в огонь ехидными комментариями.

Сиротливо стоят в углу цветы. Мне стало жаль увядающие лепестки, и я приспособил под них графин для воды. Заботливо открытое официантом шампанское выдыхается.

Когда щелкает замок, я даже не сразу понимаю, что Лиана вернулась. Несколько секунд удивленно на нее смотрю, а она зевает и потягивается, держа в руках подставку с двумя чашками кофе.

– А вот и я.

– Я думал, ты не вернешься.

Вот черт, я не собирался этого говорить. Ненавижу такие проявления слабости. Я почти зависим от этой девчонки и теперь не верю, что она стоит передо мной. А ведь у нее действительно новый лак на ногтях: ярко-красный, под платье. Наверное, это красиво, но через пару минут я с нее платье сниму, и придется маникюру отдуваться одному, привносить в облик изюминку.

– Я тоже думала, не вернусь. Как можно пилить ногти три с половиной часа? У меня сейчас отвалится спина. Ты еще хочешь кофе?

– Я еще хочу тебя.

Мне приходится сначала забрать у нее чашки, чтобы не облить нас обоих кипятком, а уж потом обнять.

– Я бы не смогла уйти, – вздыхает Лиана. – Какой в этом смысл?

– А какой остаться?

– Не знаю. Не хочу об этом думать. Ужасно хочу есть! И кофе, и еще… о, это шампанское? Мне?

– Конечно. И цветы тебе.

Она счастливо смеется, рассматривая букет. Я даже не подарил ничего, никакого существенного подарка. Сколько себя помню, в семье было принято дарить что-то важное и полезное. Сначала эту традицию соблюдали мы с родителями, потом – с женой и сыном. Потом я много лет никому ничего не дарил, а сейчас не догадался купить ничего, кроме цветов.

– Закажешь ужин? – спрашивает Лиана.

– Может быть, – я усмехаюсь, – если ты согласишься съесть его голой.

Она снова забавно фыркает и морщит нос.

– Я подумаю. Но сначала схожу в душ. У них пахнет, как в ювелирном салоне, очень резко. Все волосы провоняли духами.

А мне плевать, мне нравится запах, нравится то, что она здесь. Я целую губы, на которых вкус кофе, запускаю руку в мягкие волосы. Душ? Ужин? Слова вроде простые, но их смысл ускользает. Нехотя выпускаю Сергееву из рук и смотрю на город уже с совершенно другим настроением. Прихлебываю горячий кофе, ощущая, будто день рождения на самом деле у меня.

Из ванной раздается визг.

Лиане категорически не везет с сантехникой. Когда я влетаю в ванную, то вижу, что пол уже не просто мокрый, он покрыт слоем воды, что льется из прорвавшей трубы.

– Ты что, не заметил, как прорвало трубу? – спрашивает ошалевшая Лиана.

– Я даже не думал об этом. Идем, позвоним на ресепшен и попросим нас переселить.