ПОДОНОК

Я ехала вначале в его ту самую лачугу. Может, там что-то найду. Мне все же казалось, что это не имя собаки или кошки. Это имя кого-то очень близкого. Лицо Вадима в эту минуту исказилось словно страданием.

Дорогу в тот частный сектор на отшибе города я помнила весьма смутно. Даже несколько раз заблудилась. Но вскоре выехала на дырявую трассу, которая выглядела как после Второй Мировой. Минное поле. Снижая скорость до минимума, объехала каждую яму и выехала уже на проселочную не асфальтированную дорогу. Опять до боли поразила убогость этого места. Все эти деревянные заборы с облупившейся краской, петушиные крики и мычание коров. Иногда кажется, что наша страна совмещает сразу две параллельные вселенные – в одной нищета и довоенное время, а во второй небоскребы, новенькие офисные здания, торговые центры и мажоры в крутых тачках. И все это каким-то непостижимым образом сосуществует рядом и со временем не меняется.

Машину пришлось оставить перед поворотом, так как дальше дорога вообще перестала быть таковой и превратилась в ямы, залитые вязкой грязью и водой. Если я здесь застряну, то меня никто не вытянет… хотя если какой-то трактор найдется, но надеяться на это глупо. Я дошла до светло-голубого деревянного забора и зачем-то постучалась в калитку, прекрасно зная, что там никого нет. Естественно мне никто не ответил. Только пес жалобно заскулил за забором. Я беспомощно осмотрелась по сторонам – пусто, словно вымерли все. Я залезла на перекладину снизу, подтянулась и, достав до щеколды, умудрилась отпереть калитку. Ну вот, Оля, теперь ты взломщик. Ко мне тут же бросился пес неизвестной породы, похож на овчарку, но ушки не стоячие. Я успела испугаться и замереть на месте, но пес явно не собирался мной ужинать. Он поскуливал и вилял хвостом. Бедный, видать проголодался. Я осмотрелась по сторонам – совершенно заброшенный двор с полузасохшим деревом с парой листиков.

– Тебя как зовут? – потрепала пса по голове, и он завилял хвостом еще веселее. – Голодный, да? Сейчас посмотрим, может, твой хозяин что-то для тебя дома оставил.

Дверь в дом оказалась запертой. Вспомнилось, как моя баба Лида прятала ключ в почтовый ящик. Ей казалось, что там никто не найдет, а еще, когда я ростом не доставала до почтового ящика, она клала ключ под коврик из соломы. Я наклонилась и пошарила под очень похожим ковриком – ключ оказался там. Дверь сердито скрипнула, когда я толкнула ее от себя и зашла внутрь.

Несмотря на бедность в доме (хотя эту одну комнату с кухней трудно вообще назвать домом), здесь было чисто, и даже стоял запах легкий, едва уловимый. Сигарет и его парфюма. И с этим запахом совсем другой кажется обстановка. Словно она зависит от того, кто ее создает, и уже не кажется убогой. Кажется, скорее, мужской. Когда не так уж важно, где ночевать. Бросила взгляд на заправленную кровать и на матрас на полу, прикрытый суконным одеялом без пододеяльника, и сама не поняла, как усмехнулась. В груди разлилось что-то восторженно горячее, настолько сильное, что я даже глаза закрыла. Не трогал он мою Таську – на полу спал. На одеяле, которым матрас был прикрыт, валялась его футболка и спортивные штаны. Не знаю, кто во мне сейчас возликовал то ли мать, то ли женщина, но меня взметнуло вверх из того чувства безнадеги, которое окутало еще час назад.

Я прошла на кухоньку – в раковине пару тарелок со следами макарон и кетчупа (точно Таська варила, это ее коронное блюдо), холодильник удручающе пуст, и на полке банка собачьего корма. Я на автомате взяла эту банку и пошла насыпала в миску псу. Снова вернулась в дом и уже осмотрелась по сторонам. На стенах голо и пусто, у окна стол и стул, ноутбук, флешка и какие-то диски. Я заглянула в ящики, но ничего не нашла. Ничего, кроме детских рисунков. В самом последнем ящике лежала фотография в рамке и под стеклом: мужчина с женщиной и с маленьким мальчиком.

Я достала и покрутила в руках, сзади видна надпись: «Мы с Вадькой на море» и дата. Я долго рассматривала снимок. Вадим оказался очень похож на мать. Только брови отцовские и волосы густые. Положила фото обратно и закрыла ящик.

В шкафу нашла несколько его футболок, джинсов, носки категорически отсутствовали. Хотя именно носки мне сказали принести, потому что у него мерзнут ноги. На душе вдруг стало муторно – стою тут, лажу в его вещах, рассматриваю и трогаю. Как воровка какая-то.

Словно в ответ на мои мысли кто-то открыл калитку, и я услышала женский старческий голос:

– Вадик, это ты вернулся? Тебе счет за электричество приносили? А то у меня нет до сих пор. А я с молочком свеженьким, как ты любишь.

Она походила по двору и, видимо, насторожилась:

– Эй! Кто здесь?

Я внутренне подобралась и медленно выдохнула, когда в дом зашла пожилая очень полная женщина с платком на голове в вязанной теплой кофте и с банкой молока в руках. Она на меня посмотрела и банку с одной руки в другую переложила.

– Здрасьте. Вы кто такая? Как в дом вошли?

– Я? М… меня Вадик прислал, он сейчас в больнице. А я за вещами.

– Ясно. Медсестра. Да? А что с ним такое?