ПОДОНОК

Ударил кулаками по кровати с такой силой, что его лицо тут же исказила гримаса боли, а я прижала руки к груди.

– Пусть идет! Кто вам сказал, что я этого не хочу?! Что вы везде лезете? Что вы вообще вмешиваетесь в мою жизнь и что-то решаете? Вы кто такая? Вы кем себя возомнили? А? Убирайтесь отсюда. Мне не нужна ваша жалкая помощь.

Говорит не истерически, нет. Говорит тихо, но отрывисто, в приказном тоне. В оскорбительном тоне, чтоб задеть побольнее, заставить сбежать. Заставить бросить все это. Но я не собиралась сдаваться. Не в этой войне и не сегодня. Он ошибся. Я не из тех, кто привык отступать.

Резко встала и пересела со стула на край его постели, склонилась над ним, упираясь ладонями по обе стороны от его рук. Мои волосы упали на подушку и ему на лицо. И я автоматически убрала их назад, за ухо.

– Чего ты хочешь? Сдохнуть? Или чтоб ампутировали ногу по самое не хочу? Заражение крови хочешь? Кто я такая? Да никто. Никто, которой не все равно. Представляешь? Мне не все равно, что с тобой происходит. Мне это надо. Поэтому я здесь с тобой!

Он вдруг совершенно неожиданно посмотрел мне в глаза. Это было, как ударом в солнечное сплетение. Этот взгляд насыщенный, густой, полный боли и недоверия. Полный какой-то мрачной тоски, от которой у меня самой сжалось сердце. И я уже не знаю, куда себя деть от этого взгляда, куда от него спрятаться. Как же так может быть? Вот он передо мной совершенно беспомощный, а меня трясет так, словно я перед все тем же молодым самцом, полным сил и способным резко подмять меня под себя.

– Вам или вашей дочери?

Я быстро моргнула, оторопев от вопроса, и взгляд этот стал невыносимо синим, невыносимо темным. Хотела отпрянуть, но он вдруг стиснул мое запястье сильными пальцами. Действительно, по-настоящему сильные и горячие. И зрачки расширены, держат мой взгляд и не отпускают, вцепился в меня мертвой хваткой.

– Вам или для нее?

Оно ответилось само… шепотом, каким-то совершенно чужим и жалким голосом.

– Мне.

Глава 12

– И снова ложь. Вам, может, это и надо… чтоб поиграть в благородство. Вы ж у нас правильная.

Держит мое запястье и глазами гвозди мне в душу забивает. Каждое слово – удар. И он знает об этом. Он даже испытывает удовольствие. Ужасно захотелось дать ему пощечину, чтоб прекратил вот это все. Прекратил вот эту никому не нужную войну, потому что у меня нет сил воевать. Я устала, и я просто хочу, чтоб он выжил. Чтоб он выкарабкался из этого дерьма…. И прихожу в отчаяние, когда вижу, что он этого не хочет.

– А ты у нас плохой мальчик? Не заигрался в мерзавца, нет? Не надоело?

Стиснул челюсти, и желваки на скулах играют. Какой же он… красивый даже сейчас. Бледный, с синяками-ямами под глазами, осунувшийся и такой по-дикому красивый.

– Оооо, вы уже нашли во мне что-то хорошее, чтоб оправдать ваши искренние порывы? А как же биомусор? Как же идея отстреливать тех, кто не похож на ваше высшее общество?

Продолжает бить, теперь уже наотмашь звонкими пощечинами, наслаждаясь каждой из них, уверенный в своей правоте и в силе наносимых ударов. Уже не жалеет. Уже не просто словесные уколы.

– Я была не права! Ясно? Я забираю свои слова обратно!

Меня закручивает смерчами внутри его темных глаз, меня вертит в его урагане, швыряет из стороны в сторону. Треплет, как тряпичную куклу. Он вообще понимает, что устроил во мне личный апокалипсис просто появлением в моей жизни, а сейчас растягивает мои пытки на бесконечность?

– Невозможно забрать слова. Они впитываются в душу, и их ничем уже не вытравить, они там клеймом остаются. Сказанное не воробей. Никогда не слышали такого?

И все это глаза в глаза, невероятно близко к нему, адреналин кипит и пенится в венах, а его пальцы стискивают мое запястье до синяков. И мне нравится. Мне нравится, как они обжигают мою кожу. Каждое прикосновение как откровение. Каждое интимней для меня, чем самый дикий секс. Да… с ним рядом, даже когда он такой вот беспомощный, невозможно не думать о сексе, потому что он им дышит. Он его излучает, как ультрафиолет, и травит меня своей радиоактивностью.

– Мальчик сильно обиделся? – выпалила в отместку за свою дрожь, за свои грязные мысли, от которых краска приливает к щекам и становится стыдно… потому что передо мной парализованный человек.

Вскинулся на подушке, в глазах смертный приговор за «мальчика», и тут же назад со сдавленным стоном.

– Пора взрослеть, Вадим! Отбросить никому не нужную гордость, гормоны и подростковые выкрутасы. Реально смотреть на вещи. Тебе необходима эта операция. Без нее ты умрешь… может быть, не сейчас, может быть, через время… но это то, что тебя ждет! Прекрати вести себя, как ребенок!

Он закрыл глаза и процедил сквозь стиснутые зубы.

– Уходите. Я вам уже сто раз говорил – просто сваливайте отсюда. Вы проиграли. Смиритесь. Займитесь спасением вашей дочери. Там еще не поздно. Там еще не все потеряно! Станьте наконец-то хорошей матерью.

Вот же подонок, ударил в самое сердце. Но я в броне. Меня так просто не сломать.

– А с тобой уже поздно? С тобой все потеряно?