ПОДОНОК

Наклонилась, чтоб потянуть за рычаг, удерживаемая его рукой за затылок, и едва облокотился, тут же меня снова к себе рванул, накрывая губы своими, сдирая все пуговицы и лифчик вниз. Оторвался от моего рта, чтобы голодный дикий взгляд опустить на мою голую грудь…

– Бл*****дь… с ума сойти, – снова в глаза, – какая же ты красивая…

И снова губами жадно открытыми мой рот ищет, впивается в него по-звериному сильно, до боли.

Вторая рука по ноге моей скользит, нагло юбку вверх тянет, под нее к трусикам, мгновенно промокшим насквозь. А я хаотично лицо его глажу и на поцелуи отвечаю, задыхаясь, дрожа всем телом, чувствуя, как соски сжимаются больно, как низ живота скручивает и между ног жаждой колет, голодом таким диким, что, кажется, я сейчас с ума сойду. Пальцы его ощущаю, как трусики в сторону двигает. Я дернулась, а Вадим шипит мне в губы и крепко за волосы на затылке держит. Выдохнула ему в губы громким всхлипом, когда резким движением пальцами вошел, и я… я каждую фалангу ощутила, сжимая их, глаза закатываются… я пьяная, взмокшая, потерявшая ориентацию. От возбуждения все тело покрывается бисеринками пота, меня то знобит, то кипятком обдает.

– Выше поднимись, – рычанием в губы, кусая за нижнюю, – выше, Оля.

Чуть за волосы вверх тянет, и я вся на голых инстинктах о кровать опираюсь, подтягиваясь на руках, чтоб с гортанным стоном запрокинуть голову и закатить глаза, когда его мокрый горячий рот сомкнулся на моем соске.

Несколько толчков пальцами внутри меня и наружу выскользнул, отыскивая ноющий клитор, надавливая на него, заставляя сжать коленями его руку и застонать, сильнее всасывается в мою грудь, кусает сосок и растирает внизу умело, так умело и нагло… быстрее и быстрее. Волосы так и держит сзади, фиксируя вот так, выгнувшуюся, не давая оторваться, трепеща языком на соске и вторя его движениям пальцем у меня между ног, вверх и вниз, дразня набухший и пульсирующий бугорок, по кругу, не отступая и не меняя движения, подводя меня к краю пропасти… Еще секунда, и меня разорвет на осколки сумасшествия.

– Красивая…. Оля, какая же ты красивая, – впивается в другую грудь и беспощадно пальцами входит все быстрее и быстрее и снова наружу, чтобы домучить… додразнить, довести. Сильно за сосок укусил, сжимая клитор двумя пальцами, и меня сорвало, выгнуло дугой, колени стиснула, содрогаясь всем телом в жадных конвульсиях наслаждения, таких острых, что я губы до крови прокусила, в волосы его впилась с тихим сдавленным мычанием, а он снова резко пальцами вошел, и я сжимаюсь вокруг них, сокращаюсь так сильно, что низ живота болит.

– Быстро… как быстро, – триумфальным шепотом, – дааа, вот так хотел, затрогать тебя, чтоб стонала.

Он к себе потянул и все стоны губами собрал, жадно целуя, но уже без надрыва. Пальцы его все еще во мне… я их отголосками спазмов чувствую. Глаза пьяные приоткрыла, на него посмотрела – у него взгляд такой же, как у наркомана под дозой.

– Я это еще на остановке сделать хотел… а потом развернуть и трахать тебя. Чтоб орала.

Губами по моим скользит, выдыхая мне в рот.

– Кончил, когда твою грудь в рот взял и пальцами в тебя вошел…

В дверь палаты постучали, и я тут же подскочила на кровати, хватаясь за блузку с оторванными пуговицами.

– Войтов, ваш ужин.

– Я не голоден, мне принесли.

А сам усмехается как мальчишка и на меня смотрит. Потом пальцы ко рту поднес и облизал каждый из них, заставляя меня задохнуться и стать пунцово красной.

– Охеренный ужин принесли. Да, Ольга Михайловна? Вы сыты?

Рассеянно кивнула, чувствуя, как щеки пылают, и там внизу саднит после его пальцев.

– А я нет…

Глава 16

Его выписали через неделю. И эта неделя была самой адской из всего времени, что мы провели здесь. Нет, лгу, за все время, что я вообще его знала. Потому что… ну не могла я позволить этому случиться, не могла я дать себе волю и допустить то, чего быть не должно. Ведь не настоящее это все. Стечение обстоятельств, не более, химия из-за постоянной близости, гормоны его, голод женский мой. Я это испытала почти мгновенно, едва отшатнулась от него, сжимая дрожащими руками ворот блузки и тяжело дыша, глядя в наглые глаза, которые постепенно меняли выражение, пока улыбка не пропала с его лица, и брови снова не сошлись на переносице – жгучее чувство стыда.

– Что такое? Три шага назад, да? Стыдно? Противно? В чем дело? Может, убежишь опять?

А я пуговки с пола собираю и смотреть на него не могу, не знаю, что сказать. Да, мне стыдно. Мне, черт возьми, ужасно стыдно, что я позволила себе, позволила ему. Все это за пределами человеческого понимания. Эти утопические отношения, эти поцелуи, страсть. Он ведь мальчик совсем, что у нас с ним общего? Два совершенно разных мира… а чистый секс, то, чего хочет он… я не могу ему дать. Я, наверное, не так воспитана, не так заточена. Я пробовала… да и с ним чистого секса не будет. Я ему уже душу свою отдала. Во мне везде он и мысли о нем, все, что я делаю, с чем просыпаюсь с утра, о чем живу. Я не помню времени в сутки, когда я бы не думала о Вадиме.