Подорожник

Скоро мы вышли на тихую улицу и шокированно застыли, увидев витрину ресторана «De Bottelier», очень красиво украшенную сотнями антикварных будильников в клетках. А с потолка свисала огромная оправа очков с уже нарисованными в них глазами. Шахерезада! У Магритта есть картина «Шахерезада» с жемчужной рамой с нарисованными в ней глазами. Такими же точно парящими в воздухе серо-голубыми глазами!

Стало совсем не по себе.

Профессор Кириченко наверняка бы высмеял нас в тот же момент. Селективное внимание, когнитивное искажение – есть много терминов, чтобы объяснить происходившее: нейропсихологи не оставили бы от нас и мокрого места. Когда человек настраивается увидеть что-то приятное, то мимо могут запросто проскакать всадники апокалипсиса, а он заметит только, как красиво развеваются гривы их лошадей. И наоборот, человек, настроенный на агрессивную волну, и на ромашковом поле найдет подтверждение деградации Вселенной.

Наше сознание всегда не прямолинейно трактует реальность. Это сложная запутанная история. У Магритта есть картина, на которой изображена курительная трубка, и к ней стоит подпись: «Ceci n’est pas une pipe» («Это не трубка»). И это, черт возьми, правда. Потому что это холст и краски, это рамка, это картина, висящая на стене, – все что угодно, только не трубка. Но зрение оттранслировало нам в мозг изображение трубки, и сознание подсказало, что это именно она.

А изображение – не всегда есть предмет.

Эта идея, изначально кажущаяся такой абсурдной, потом подкупает своим остроумием. Нам никогда не врет зрение (мне иногда привирает, но у меня близорукость и астигматизм) – нам врут миры в нашей голове. Мы бродим по ним и ищем трактовки тому, что видим глазами, слышим ушами, нюхаем носами, трогаем руками и пробуем на вкус.

Но в этом-то и самая главная наша сила и наша сверхспособность. Потому что периферия у всех одинаковая, а вот уникальные миры в голове создаем мы сами, каждый индивидуально, когда учимся, мечтаем, воображаем, когда любим и сочиняем стихи, когда читаем книги и поем песни.

Как объяснил бы происходящее любой здравомыслящий человек? Очень просто – наши хитроумные, но очень впечатлительные мозги с утра зарядились бельгийским сюрреализмом и сами начали подсовывать нам информацию, которую мы в них запрограммировали.

Мы же, напротив, чувствовали, что таинственное поле мистификации начало сгущаться. Магритт затеял с нами эту игру и глумится над нами.

– В Инстаграм? – растерянно предложила я Яковине.

– В Инстаграм, – твердо сказала она.

Мы шли дальше по улице и размышляли, что же должно случиться еще, чтобы этот день точно выпал из реальности насовсем. Может, пойдем в магазин, купим зеленое яблоко? Найдем туриста с трубкой (которая, конечно, в отличие от магриттовской трубки, будет настоящей). Да, черт возьми, мы все – сон, приснившийся Магритту. Надо поставить какую-то четкую точку в этой игре.

Четкая точка не заставила себя ждать. Из-за угла выехала карета, запряженная белой лошадкой. На козлах сидел кучер в черном пальто и черном котелке. Человек в черном пальто и в черном котелке появляется на картинах Магритта более двадцати раз. Сын человеческий, господин Посредственность, самый узнаваемый образ.

Этого просто не могло быть. Этого не могло быть никогда! Мы стояли, глядели на него и не верили своим глазам. Я застыла и боялась пошевелиться. Обычно у меня нервы как у Эйфелевой башни – бетон и стальные канаты, но тут меня просто парализовало. У Яковины выпала изо рта сигарета. Когда карета уже почти совсем проехала мимо нас, она спохватилась и закричала:

– Блин, сфотографировать не успела. В Инстаграм…

И тут человек в котелке придержал лошадь, повернулся к нам и на русском языке с характерным одесским выговором сказал:

– Зачем вы беспокоитесь? Вы фотографируйте, таки я подожду, зачем мы будем нарушать ваше счастье?

Как мы хохотали! Весь таинственный туман сюрреализма вокруг немедленно рассеялся, и остались только мы, средневековая улочка и обычный туристический аттракцион.

Я вот о чем подумала. Я, конечно же, по-прежнему не верю в приметы и суеверия, в морок и сверхъестественные подоплеки. Но и за этот день, прожитый в загадочной дымке поэтических магриттовских образов, мне тоже не стыдно. Приятно же хотя бы один день побыть совсем другим человеком, поверить во что-то такое, во что поверить невозможно, прожить день какой-то чужой жизни.

В конце концов, разве не за этим мы уезжаем из дома в путешествие?

Антверпен

Мы с главным редактором «National Geographic Traveler» Ольгой Яковиной поехали в Антверпен исключительно для удовольствия. Антверпен – один из моих любимых городов, поэтому я запросто написала бы статью про Рубенса, Заху Хадид, музей современного искусства MAS, про фестивали, про еду, про моду, про добычу алмазов. Да про что угодно. Про Антверпен-то? Да даже ехать никуда не надо, и так все исхожено вдоль и поперек.

Так я думала до нашего путешествия. Поэтому мы поехали просто погулять по любимому городу еще раз, без какой-то особой цели.