Подорожник

Вот Яковина считает, что любимые города – они как мужчины: с одними у тебя начинается любовь с первого взгляда, с другими – крепкая дружба, с третьими – наоборот, необъяснимая антипатия, а с четвертыми вообще все сложно. А уже знакомые города – они, стало быть, как бывшие мужчины. Уютные старые приятели.

Я, конечно, считаю совершенно иначе. От бывших мужчин ждешь, что они растолстели, спились и живут с мамой в горьком отчаянии и сожалениях. Тогда как от любимых городов ждешь, что они за время твоего отсутствия стали только прекраснее, обнимут, накормят, и обойдется без всяких сюрпризов.

В Антверпене живет художник Ян Фабр, который постоянно скандализирует косный истеблишмент. Делать это, без всяких сомнений, не только можно, но и обязательно нужно. А я, конечно, ассоциирую себя с косным истеблишментом, поэтому очень скандализируюсь. Ян Фабр рисует картины собственной кровью, делает скульптуры из панцирей тропических жуков, раскрашивает стены королевского дворца синими ручками Bic. Он же поставил в Собор Богоматери Антверпена золотую фигуру с крестом, похожую на Элвиса Пресли. И несмотря на то, что мне все-таки ближе благопристойные буржуазно-обывательские ценности, сама идея ставить объекты современного искусства в католические соборы и королевские дворцы мне кажется очень симпатичной и правильной. Это обеспечивает непрерывность творческой мысли, диалог прошлого с настоящим, позволяет городу не мумифицироваться и, говоря экспертным языком, актуализирует традиционный контекст.

Наверное, именно поэтому Антверпен такой живой, такой наполненный творчеством город. Лавки самых ультрамодных дизайнеров прекрасно вписываются в архитектуру барокко, старинная каменная мостовая вдруг превращается в одеяло, укрывающее современную скульптуру спящего мальчика-сироты Нелло с собакой Патрашем. В ресторанах высокой кухни можно встретить пару бывших панков, которые когда-то очень здорово зажигали вдвоем, прожили вместе сорок лет, но так и не состарились. В этом же ресторане на салфетках написано: «Tomorrow is so far away» («Завтра еще так далеко»). В доме Рубенса выставляется картина Тинторетто, принадлежавшая Дэвиду Боуи, а в музее современного искусства каждый желающий может повесить объявление «Dine with me» («Поужинай со мной») и пригласить любых незнакомцев к себе домой поужинать.

Я думала, что в этот приезд в Антверпен удивлять меня будет только Ян Фабр или какие-нибудь новомодные фрики. Мои планы нарушил Кристоф Плантен. В его музее мы оказались случайно и проходили там совершенно зачарованные полдня. Проходили бы и дольше, да музей уже закрывался, и нас уже начали выгонять. Я зашла в сувенирный магазин и сняла с полки его толстенную биографию, открыла на случайной странице и прочла о Плантене один факт, который разрушил несколько моих самых главных стереотипов о любви, психологии семейной жизни, человеческой природе и фламандской истории.

Меня учили, что в тексте обязательно должна быть какая-то интрига. В этот раз пусть она будет здесь.

А пока я расскажу немного о том, что за человек был Кристоф Плантен.

Когда и где он появился на свет – никто точно не знает. Об этом нет документальных свидетельств, есть только различные записи потомков и друзей, которые все друг другу противоречат. Родился он примерно в 1520 году где-то примерно во Франции. Судя по всему, он рано остался сиротой и был взят на воспитание семьей священника. Даже звали его не Кристоф и не Плантен. Это имя он взял себе как созвучное со словом «подорожник» (plantain) просто потому, что его лучшим другом в детстве был аптекарь Пьер Поре, по созвучию с луком-пореем (porrée). Никто ничего больше не знает ни о его детстве, ни о юности до тех пор, пока в 1549 году он наконец не прибыл в Антверпен.

Оказавшись в Антверпене, он начал заниматься переплетным и кожевенным делом, очень быстро снискав на этом поприще успех и популярность. Но в 1555 году Плантен стал жертвой пьяных гуляк, ему пронзили шпагой плечо, и от физического труда пришлось отказаться. Именно так он взялся за книгопечатание.

Плантен назвал свою типографию «Золотой циркуль». Его издательской маркой было изображение золотого циркуля с надписью на латыни: «Трудом и постоянством» («Labore et Constantia»). За тридцать четыре года Кристоф Плантен напечатал одну тысячу восемьсот шестьдесят три различных книжных издания, в среднем почти пятьдесят пять книг в год.

Первой книгой, изданной Плантеном, считаются «Наставления девицам из благородных семейств» венецианского гуманиста Джованни Микеле Бруто. Там же было двенадцатистишие самого Плантена в качестве рекламы. Кроме нее, в числе первых Плантен выпустил «Флориды» Сенеки, «Описание Африки» Льва Африканского, перевод «Неистового Роланда» Ариосто.

Одним из самых монументальных трудов Плантена считается Антверпенская Полиглотта, восьмитомная Библия, впервые изданная на всех оригинальных языках – на латинском, греческом, еврейском, арамейском и сирийском. Это одно из самых значительных произведений искусства за всю историю книгопечатания.