Подождать до рассвета

Ничего не получалось. Рокотова и утешала молодую армянку, и поила ее водой, и бегала искать валерьянку… Лара плакала и плакала, так, что сердце разрывалось, невмоготу было смотреть и слушать. Дети вторили матери.

— Да заткнитесь вы наконец! — заорала Рокотова, совершенно обессилев. Еще чуть-чуть и она бы точно отвесила Ларе пощечину.

Но та вдруг замолчала, прерывисто всхлипнув, и принялась быстро утирать лицо рукавами кофты. Маро тоже притихла, а Володя давно молчал: он, утомившись от плача, заснул во всем этом гаме.

— Он Стасика убил, — сказала Лара, тоскливо глядя на Машу.

— Лара, это не он убил! Я верю, что это не он, а ты почему не веришь? Разве твой муж способен на убийство?

— Я не знаю!

— Как же не знаешь? Зачем он стал бы убивать Покровского?

— Из ревности.

— Но ты же не давала ему повода…

— Давала, — прошептала Лара и скосила черные глаза на сына, мирно спавшего прямо на ковре.

— О, господи, — выдохнула Маша и устало рухнула в кресло. — Ты сумасшедшая!

— Да, я точно как с ума сошла, — горячо заговорила Лара. — Я так любила его, так любила! Мы ведь пожениться хотели, только Камо бы не пустил. Он убил бы. Вот и убил. Лучше б меня…

— Погоди, он разве все знал?

— Я думала, что не знал. Все гадала: как ему скажу? А Стасик говорил: я сам, я сам… Вот, наверное, сказал, а Камо его и убил.

Могло ли так быть, подумала про себя Маша. В принципе, могло, но тогда Есакян вряд ли был бы так спокоен, когда звонил, а потом и разговаривал с ней на месте преступления. А если он заранее спланировал убийство? Заманил Стаса в офис вечером. И видеонаблюдение так кстати оказалось неисправным… Тогда вся история с иском к компании Каримова могла быть срежиссирована Есакяном. Нужен же был ему серьезный повод для встречи с финдиректором в офисе.

— Лара, а ты уверена, что Володя — сын Стаса? — зачем-то спросила Маша, глядя на мальчика. Ровным счетом ничего от светловолосого и розовощекого Покровского в нем не было.

Лара вздохнула.

— Не знаю я. Может, и его. А может — Камо.

Вот и верная восточная жена, черт бы ее побрал!

Глава 18

Вера проснулась только к полудню и долго не могла поверить, что она все еще жива. Голова была тяжелая, но почему-то не болела. И ведь она спала всю прошлую ночь и даже половину дня, спала без тригербина и кошмаров. Может быть, вчерашний стресс так подействовал на нее? Как бы там ни было, но есть, чему радоваться. Значит, избавление от неприятной зависимости возможно, надо только не давать себе расслабиться и поддаться. Не потащиться к Вике за новой дозой.

Кое-как она встала с дивана и поплелась в ванную. По дороге она два раза наткнулась на дверные косяки. Облокотившись на раковину, уставилась на свое отражение в зеркале. Тушь, не смытая с вечера, размазалась, под глазами образовались черные жуткие пятна, то ли от косметики, то ли от вчерашней боли.

Вера вынула из левого уха сережку, потом повернулась к зеркалу правым боком, чтобы вынуть другую. И своего правого уха — не увидела. Не увидела, скосив глаза вправо, ничего, кроме собственного носа. Она приблизила лицо к зеркалу и вопросительно посмотрела своему отражению прямо в глаза. Все было, как обычно. Закрыла правый глаз. Отражение в зеркале тоже прищурилось. Вера открыла глаз и закрыла другой. И не увидела ничего. Ее правый глаз ничего не видел, она наполовину ослепла!

Вот! Вот почему она спала и не видела никаких снов. Вика же предупреждала, говорила о том, что мозг может не выдержать, он и не выдержал. Он просто взял и выключил Верин правый глаз. Хорошо, что не сердце. Хотя, кто знает, может, так было бы лучше.

Это было начало конца. Для чего ей теперь жизнь? Чтобы превратиться в растение, в тупую исполнительницу приказов Вики и ее начальства? Что они потребуют от Веры за тригербин? Украсть, предать, убить… Надо собрать в кулак всю свою волю и бежать, решила Травникова. И она знала — куда. Лучше сдохнуть там, чем унижаться и сходить с ума здесь!

Рыдая, она потащилась собирать вещи. Она укладывала их наощупь, один глаз ее не видел, а второй постоянно заливали слезы. Когда большая дорожная сумка была наконец собрана, Вера не могла больше плакать. Наступило какое-то тяжелое отупение. Сидя на банкетке в прихожей, она долго не могла сообразить, как же вызвать такси.

Зазвонил телефон, она ответила и услышала, что такси уже ждет ее у подъезда. Когда и как она его все-таки вызвала, Вера Травникова не помнила.

Когда-то весь дом принадлежал их семье. Двухэтажный, крепкий, с каменным низом и бревенчатым верхом. Он стоял посреди села и окнами смотрел прямо на церковь по ту сторону улицы.

После раскулачивания Вериной прабабушке осталась только небольшая часть на деревянном втором этаже, да и тому, рассказывали, она была несказанно рада. Ну и что ж, что всей большой семьей ютились они теперь в одной комнатке с крохотным закуточком-кухней за печкой. Зато все остались живы, никого не расстреляли, не посадили и не услали из родного села. Все относительно, по сравнению с другими зажиточными семьями роду Травниковых повезло.