Подождать до рассвета

Большое эмалированное ведро вовсе не казалось ей тяжелым, когда она шла обратно. И пустая деревня не пугала. И ветер нигде не выл. Да и какой тут ветер, тишь стояла необыкновенная, предвечерняя. Солнце уже скрылось наполовину за лесом, и огромные деревья стали еще чернее и торжественней.

У старухиной избушки стояла машина: огромный джип-внедорожник с темными стеклами. Кошка, которая всю дорогу бежала перед Верой, вдруг прижала уши, затрясла хвостом и прыгнула в кусты под забор. Вера замедлила шаг и наконец остановилась. Это не ветер выл, это шумел двигатель машины, на которой приехал к старухе новый гость. Травникова совершенно не хотела сталкиваться с незнакомцем. Ей было немного стыдно, что она находится здесь, хотя и не понятно, чего тут можно было стыдиться.

Дверь отворилась, и на крыльцо вышел мужчина. Вера едва не закричала в голос, мотнулась в сторону, оступилась, ведро расплескалось, и перепуганная женщина с маху обвалилась прямо за забор на землю, в холодную лужу колодезной воды.

Валерий Беловский, озадаченно сдвинув брови, пытался прикурить, стоя на крыльце. Сигарета почему-то не раскуривалась, а потом и зажигалка перестала работать. Он чертыхнулся и отшвырнул ее в сторону. Вера тихонько охнула и зажала руками рот: зажигалка попала ей прямо в лоб. Сквозь щель в досках забора она видела, как Беловский сел за руль и уехал, а она все гадала, почему она все сидит тут в луже за забором и почему не бросилась к нему, не вцепилась ему в волосы или не повисла на шее. Он ведь искал ее. И как он, интересно, сюда добрался, как узнал?

Она наконец собралась с силами и вылезла из своего укрытия. Одежда была грязной и частью мокрой. В ведре еще оставалось чуть меньше половины воды. Кое-как отряхнувшись, Вера решила пока не идти обратно к колодцу, может, хватит и этого.

— Что так мало принесла? — проворчала бабка, но потом вдруг спросила мягко: — Или все еще плохо тебе?

— Нет, — смутилась Вера, — я споткнулась по дороге. Вы перелейте в самовар, а я сейчас еще схожу. Давайте, я сама перелью.

Она схватилась за ручку ведра, но старуха отстранила ее.

— Не ходи пока, нам хватит. Ты воды-то живой напилась?

— Живой? — удивилась Вера.

— Ну да. Той, что только из колодца?

— А там разве живая вода, как в сказке?

Старуха подняла ведро и стала лить воду в медный самовар. Вере показалось, что вода не журчит и не звенит о медные стенки, а смеется над нею.

Хозяйка ничего не ответила про живую воду, а велела Вере умыться и переодеться.

— У меня ничего нет из одежды, все дома.

— Не беда, я тебе что-нибудь свое дам.

Вера содрогнулась от ужаса, услышав это. И только тогда, когда старуха достала из скрипучего шкафа вполне приличные джинсы и футболку, Травникова заметила, что и сама бабка одета весьма прилично: в длинное трикотажное платье, делавшее ее фигуру еще уродливей, и шелковую цветастую косынку.

Глава 35

Когда они уселись пить чай, и кошка нахально привалилась спиной к Вериному бедру, за окном уже смеркалось. Старуха зажгла свет, и гостья посмотрела на люстру с таким удивлением, будто отродясь не видела электричества.

— У меня тут есть и свет, и даже телефон, — усмехнулась ее удивлению бабка. — Добрые люди помогают. Да ты пей чай, не бойся. Что ты нюхаешь его? Ты пробуй.

Вера сделала осторожный глоток.

— Ну как?

— Вкусно. До смерти вкусно, бабушка.

— То-то же! Только не зови ты меня бабушкой, я же говорила.

— Но ведь не бабой же Ягой, — замялась Травникова.

— Так зови Ядвигой. Да пей же ты, остынет.

Чай был невероятно вкусный, бог весть, какие травы в нем были намешаны. Старуха все подливала в чашку, а Вера все пила. Ядвига? Что-то такое помнилось. Но что?

— А как, простите, ваше отчество? — спросила она.

— Вера, ну в самом-то деле! Отстань ты с этими церемониями, — сердито проскрипела старуха. — Мне сорок восемь лет. Я тебя старше лет на десять, так ведь?

Травникова поперхнулась чаем и вытаращила глаза. Сорок восемь лет? Сорок восемь?! Девяносто восемь — это запросто. Восемьдесят восемь — это да. Но сорок восемь? Не может быть!

Старуха грустно улыбалась.

— Вот представь себе. Ты не веришь, а это так.

— Подождите! Но ведь тогда… Вы ведь Ядвига Травникова, вы же дяди Степы Травникова дочка, да? Дяди Степы Травникова?

— Да, — кивнула «баба Яга». — А тебе я троюродная сестра. Помнишь, как мы с тобой на танцы в деревенский клуб ходили?

Вообще-то они не ходили вместе на танцы, это шестнадцатилетняя Ядвига брала с собой малявку-Верочку в клуб, но Вера хорошо помнила свою дальнюю родственницу, приезжавшую, как и она, в деревню к бабушке каждое лето. Их бабушки были родными сестрами и жили в соседних домах. И потом, когда обе они стали взрослыми, красавица Ядвига приезжала в деревню, сначала одна, потом с мужем.

— Помню. Я все помню. Но, господи, что же с вами… Что же с тобой случилось?

Ядвига налила в чашки еще чаю.