Подозреваемый

Представьте себе, что это продолжается изо дня в день. Отрезанный от мира и привычного окружения, подозреваемый пытается уцепиться мыслью за то, что помнит. Он может отсчитывать время или воспроизводить в памяти лицо или местность. Но все эти ниточки, связывающие его со здравым смыслом, постепенно разрываются, пока он в конце концов не утрачивает всякое чувство реальности.

Разговоры с Бобби напоминают этот метод. Произвольные связи, искаженные рифмовки и странные загадки кажутся мне достаточно разумными. Но в то же время меня все глубже втягивают в головоломку и границы между реальностью и фантазией начинают размываться.

Он больше не говорит о своем сне. Когда я спрашиваю его о девушке в красном платье, он пропускает мой вопрос мимо ушей. Молчание не помогает. Он сосредоточен и непроницаем.

Бобби ускользает от меня. Когда я впервые встретил его, то увидел перед собой умного, четко выражающего свои мысли, чуткого молодого человека, озабоченного жизнью. Теперь я вижу почти шизофреника с дикими снами и, предположительно, с историей душевного заболевания.

Я думал, что контролирую его, но вот он нападает на женщину средь бела дня и признается, что ранит людей в своих снах. А как насчет девушки со шрамами?

Дыши глубже. Анализируй факты. Складывая мозаику, нельзя применять силу. Каждый пятнадцатый на определенном этапе жизни наносит себе ранения: это два ученика в каждом классе, четыре человека в переполненном автобусе, двадцать в пригородном поезде и две тысячи на домашнем матче «Арсенала».

За шестнадцать лет я, безусловно, научился не верить в заговоры и не слушать голоса, которые слышат мои пациенты. Какой прок от врача, умирающего от болезни?

15

Школа великолепна: солидное здание в георгианском стиле, увитое глицинией. Дорожка, покрытая гравием, поворачивает перед воротами и ведет к каменному крыльцу. Парковка кажется стоянкой магазина, торгующего «рейнджроверами» и «мерседесами». Я паркую наш «метро» за углом на улице.

Школа Чарли проводит ежегодный благотворительный обед и аукцион. Актовый зал украшен черными и белыми шариками, на кортах установлены палатки.

На приглашениях было написано «стиль одежды свободный», но большинство матерей пришли в вечерних туалетах, потому что им больше некуда их надеть. Они столпились вокруг какой-то незначительной звезды телесериалов, демонстрировавшей загар из солярия и прекрасные зубы. Вот что получаешь, отправляя своего ребенка в дорогую частную школу: возможность общаться с дипломатами, ведущими шоу и наркобаронами.

Это первый вечер за несколько недель, который мы проводим вне дома, но, вместо того чтобы расслабиться, я чувствую себя на взводе. Я все думаю о визите Джулианы к Джоку. Откуда-то она знает, что я ей соврал. Когда она что-нибудь скажет? С того времени, как я узнал диагноз, я поддался мрачному настроению и отдалился от людей. Может, я чувствую себя виноватым?

Нет, скорее всего это раскаяние. Таков мой способ обезопасить окружающих.

Я постепенно теряю свое тело. Одна часть меня думает, что все нормально. У меня все будет в порядке до тех пор, пока я сохраняю рассудок. Но другая часть уже отчаянно жалеет о том, чего я еще не потерял.

Итак, вот где я оказался: не столько на перекрестке, сколько в тупике. У меня есть жена, которой я горжусь, и дочь, которая вызывает у меня слезы умиления. Мне сорок два года, и я только что научился сочетать интуицию со знаниями и должным образом делать свою работу. Впереди лежит половина жизни – лучшая половина. К сожалению, в отличие от ума, который мне послушен, тело не способно, или скоро станет неспособным, служить мне. Оно понемногу предает меня. Это единственное, в чем я могу быть уверен.

Аукцион слишком затягивается. Так бывает всегда. Ведет церемонию профессиональный аукционист с актерским голосом, перекрывающим шум и болтовню. Каждый класс создал по два произведения, в основном красочные коллажи из индивидуальных работ. Ребята из класса Чарли изобразили цирк и пляж с цветными купальными шапочками, зонтиками и лотками с мороженым.

– Это хорошо смотрелось бы в кухне, – говорит Джулиана, беря меня под руку.

– Сколько будет стоить починка водопровода?

Она пропускает мой вопрос мимо ушей.

– Чарли нарисовала кита.

Приглядевшись, я замечаю серый горб на горизонте. В рисовании она не особенно сильна, но я знаю, что она любит китов.

Аукционы приоткрывают лучшее и худшее в людях. А торговаться с большей страстью, чем родители единственного ребенка, может только ослепленный любовью обеспеченный дедушка.

Я встаю только раз, чтобы предложить 65 фунтов за пляж. Когда под вежливые аплодисменты молоток опускается, цена превышает семьсот. Аукцион выиграли по телефону. Черт возьми, просто Сотбис какой-то!

Мы возвращаемся домой за полночь. Няня забыла включить свет над крыльцом. В темноте я спотыкаюсь о связку медных труб и падаю на ступени, ударяя колено.

– Ди Джей попросил разрешения оставить их здесь, – извиняется Джулиана. – Не волнуйся за штаны. Я их замочу.

– А как насчет моей коленки?

– Думаю, ты будешь жить.