Подозреваются все. Что сказал покойник

Я продемонстрировала не только охотно, но и с радостью. Пусть ищут, ящики — это пустяки. Дело в том, что основное свое имущество я держала под столом. Там я уже давно приколола большие листы использованного бристоля и в этом тайнике хранила много полезных вещей. Нет, нет, я не скрывала от следствия свой тайник, с готовностью выставив на обозрение капитану всю эту кучу мусора.

И представьте, он в ней наконец что-то нашел! Совершенно проигнорировав такие интересные предметы, как цепочка от настольной лампы, игральные карты, бутылочные пробки, он ухватился за невзрачный кусок тряпки, которым я вытирала перо от туши, да еще скомканный обрывок туалетной бумаги. Вышеупомянутые сокровища были аккуратно уложены в конверт, на котором капитан что-то надписал — что именно, я не разглядела, как ни старалась.

Затем сотрудники милиции подошли к столу Лешека, который, сидя за столом Витольда, все еще ел свою рыбу.

— Чей это стол?

— Мой. — Лешек обо что-то торопливо вытер руки и губы и поспешил к следователю. — Вы желаете посмотреть? Извольте.

Он выдвинул ящик своего стола, и тут в первый раз на непроницаемом до сих пор лице следователя проявились эмоции. Содержимое ящиков Лешека не только для него могло показаться неожиданным. Дно ящика покрывал слой уже давно прогорклого сливочного масла с налипшими на него огрызками окаменевшей колбасы, засохшими кусками булки, скомканной фольгой из-под плавленых сырков и еще какими-то предметами, которые из-за давности лет идентифицировать не представлялось возможным. По этому лунному пейзажу беззаботно перекатывалась пустая банка с остатками горчицы.

Лешек спокойно и благожелательно демонстрировал представителям властей свой ящик, но, видя реакцию следователя, счел себя обязанным дать пояснение:

— Запасы на черный-пречерный день. Перед получкой мы, как правило, несколько… гм… стеснены в средствах.

Капитан пристально посмотрел на него и двинулся дальше. У Янека был изъят обрывок старого носка, совсем затвердевший от туши, а у Януша — воротник от рубашки Казимежа, тоже служивший для вытирания перьев от туши. Казимеж своим гардеробом обслуживал как минимум полмастерской.

Когда из ящика стола Витольда извлекли манжеты Казимежа и тоже поместили в конверт, я не выдержала и громко выразила протест:

— Все отбирать нельзя! Ведь это же наши орудия труда. Теперь нам нечем вытирать наши перья, остановится производственный процесс!

— Ваши орудия труда будут вам возвращены, — холодно парировал капитан на полном серьезе.

Сотрудники милиции прочесали нашу комнату вдоль и поперек, раскрошили на мелкие кусочки большой шар из пластилина, который шел у Янека на изготовление макетов, разобрали радиоприемник и заглянули внутрь, внимательно ознакомились с содержимым мусорной корзины и наконец покинули комнату, выйдя на балкон.

Вот когда Янек оживился! До сих пор мы все сидели спокойно, доброжелательно, с интересом наблюдая за действиями следственных властей, и воздерживались от комментариев. Балкон заставил взволноваться не только Янека.

— Ведь они откроют наш вазон! — высказал Янек общую мысль. — Это надо видеть!

Сорвавшись с мест и подталкивая друг друга, мы столпились в балконной двери, выставив головы наружу.

Украшением (сомнительным) нашего балкона с давних пор служила отбитая гипсовая ваза необъятных размеров, мы же использовали ее как сосуд для химических опытов. Уже в течение нескольких месяцев мы бросали в нее всевозможные вещи, с интересом следя за ходом химических реакций и ожидая, что из этого выйдет. Вазу плотно закрывала аккуратно подогнанная древесностружечная плита. Внешне ваза выглядела очень пристойно, а вот внутри… Внутри чего только не было! Остатки молока, воды из-под цветов, огрызки яблок, гнилые помидоры, окурки, недоеденные остатки всевозможных продуктов в гораздо большем ассортименте, чем в столе у Лешека, кофейная гуща… Всего не перечислишь. Янек как-то специально для опыта принес вареную картошку, а Витольд не пожалел вареный горох, который заготовил для рыбной ловли. Я и сама… Нет, лучше не скажу, что я туда бросила. В общем, каждый внес свою лепту.

Неустанно пополняя содержимое нашего вазона, мы очень надеялись, что в нем в конце концов образуется взрывчатая смесь, которая, может, и взорвется. Или произойдет еще что-нибудь в том же духе, необыкновенное. Правда, последние несколько недель мы не прикасались к нашему вазону, не хватало мужества приподнять крышку. Уж очень давно стоял он на солнце…

И вот теперь, затаив дыхание, мы наблюдали за тем как сержант милиции протянул руку к плите, закрывающей вазон.

— Осторожно! — не выдержал Лешек. Милиционер отдернул руку и с удивлением взглянул на нас.

— Почему?

— Не обращайте внимания на нашего коллегу, у него нервы, — поспешил исправить положение Януш. — Делайте свое дело.

— Ну! — вырвалось у Янека.

Сержант с сомнением еще раз взглянул на нас, а потом на невозмутимого капитана и сразу перестал сомневаться. Приподняв крышку, он заглянул внутрь вазона, а потом взял палку и помешал его содержимое.