Подполковник медицинской службы

- Ну да, ну да, - вдруг перебил он, - я вот слушаю и думаю, кого это мне напоминает? - Он усмехнулся.- Очень, знаете, напоминает, слово вам даю, только вы не обижайтесь, идет? В Испании один дядька был - американский житель, да вы же его знаете, он тоже по санитарной части работал, так вот он, не обижайтесь только, Сергей Петрович, совершенно так же фашизм объяснял. И куда он прорастает и из чего состоит. Помните американца этого? В желтой кожаной жилетке ходил и все фотографировал. А главная его мысль была, что фашизм подобен раку и что бороться с фашизмом так же бессмысленно, как пытаться победить рак. И врал, подлец! Врал, собачий сын! Потому что мы фашизм не только бьем, но и побеждаем и вскорости победим, по крайней мере немецкий фашизм. Вот ведь что мы делаем!

И папиросой командующий несколько раз сердито ткнул в ту сторону, откуда, победно воя моторами, возвращались армады машин.

- Нет, это к черту, - сердито заключил он, - так, Сергей Петрович, нельзя. Метастазы. Так вы далеко не ускачете, коли все руками разводить да делать похоронное лицо. Слово-то какое красивое - метастаз. Это самое слово и говорил мистер в кожаной жилетке. Квакер он был, что ли, я не помню.

Он повернулся к Зубову, и, поговорив с ним о делах, стал докладывать по телефону адмиралу, а начсанупр вдруг, совершенно против своего желания, подумал, что в словах командующего есть какая-то настоящая и глубокая правда.

- Ну, а Шеремет ваш как? - спросил погодя командующий.

- Ничего, работает скромненько. Должность, конечно, лейтенантская, не больше. Поначалу, говорят, не брился, а теперь повеселел, анекдоты рассказывает. Немного человеку надо.

Командующий молчал, пожевывая мундштук папиросы.

- Отдать бы его в ученики к Левину, - сказал он погодя. - Да ведь только этому не научишься. Тут секрет какой-то, какая-то сила. Детство у него, что ли, было тяжелое?

- Да, очень, - сказал Мордвинов, - очень. И детство и юность. Его никто не подымал, он сам прорвался.

- Наше поколение это понимает, - раздумывая, ответил командующий, очень понимает. Верите ли, до сих пор - проснусь, увижу китель свой на стуле и подумаю: это что за генеральс-кий погон? Ведь мой-то старик... э, да что говорить, - махнул он рукою. И спросил: - А вы, Сергей Петрович, из кого?

- Вроде вас, - ответил Мордвинов.

Василий Мефодиевич молчал. Трудно гудя, прошла еще одна армада машин.

- Это откуда же они идут? - спросил Левин.

- Большой был удар, - ответил Дорош. - И по базам ихним, и по кораблям, и по гарнизону. Они всю свою авиацию подняли, и совершенно без всякого толку. Была тут такая воздушная группировка - "Великая Германия". Так теперь ее нету. Одни слезы остались.

Дорош открыл окно. Было еще холодно, но уже сильно пахло весною и с залива несло запахом водорослей и сыростью.

- Весна! - сказал Дорош.

- Неверная тут весна, - ответил Левин, - нынче тепло, а завтра начнутся заряды, пойдет мокрый снег, все закрутит и завертит. Ну ее, эту весну!

Они помолчали, покурили. Потом Левин вдруг сказал:

- Очень, знаете ли, хочется дожить до дня победы. Просто необходимо дожить.

И засмеялся.

Когда Дорош ушел, он велел без дела никому не входить и занялся своей тетрадью. Вынул из кошелька новое перо, разложил промокашку, какие-то заношенные в карманах записки и, протерев очки, засел за работу. Часа через два к нему постучала Анжелика.

- Что случилось? - спросил он.

- Товарищ полковник Харламов звонил, - сказала Анжелика, - просил лично меня начать подготовку к операции.

- К какой операции? - сердито спросил Александр Маркович.

- Да ну к вашей операции,- ответила Анжелика,- разве стала бы я вас беспокоить! Это ведь дней пять протянется.

- Ну хорошо, хорошо, идите, - сказал он, - я поработаю и вас позову. Мне сейчас некогда. Идите, дорогая, идите!

И запер за нею дверь на ключ.

Но работать ему все-таки не дали. Пришел Мордвинов, сказал, что хочет есть, и долго ел свою любимую жареную картошку с огурцами. Потом подмигнул и спросил:

- Боитесь оперироваться?

- Я с ума сойду от этой чуткости, - сказал Левин. - Все меня окружают вниманием и заботой. А у меня есть работа, и она не ждет.

- Это намек? - спросил Мордвинов.

Левин запер свою тетрадь в стол и сказал, что генералу он никогда бы не решился так намекать. Они посмеялись, и Мордвинов подробно рассказал Левину о сегодняшнем сражении. Потом говорили насчет того, как будет развиваться дальнейшее наступление и когда же наступит день победы.

- Знаете, у меня такое чувство,- сказал Мордвинов,- что нынче об этом говорят решитель-но все и решительно везде. Вчера точно так же мы толковали весь вечер с Харламовым. Невоз-можно не говорить. Кстати, оперировать вас будет именно он. Вы не возражаете?

Левин сказал, что не возражает, и проводил Мордвинова, как обычно, до пирса.

- А насчет доклада вашего всюду шум, - сказал Мордвинов. - Понравился нашим лекарям. Это нынче общее направление для всех наших хирургов. У вас теперь много последователей, знаете? В самых маленьких медицинских пунктах у вас есть последователи. Ну, до свидания. Навещу вас, когда будете лежать!