Подпольная кличка - Михаил

Империю тоже лихорадит. Неспокойно стало. Оно, конечно, может, и к лучшему: в тревожное время власть больше ценит охранников. А потому нужно ловить момент. А момент, судя по всему, складывался удачный. Из сводок агентов ясно: в городе появился кто-то новый. И, судя по всему, крупный зверь, работает дерзко — времени зря не теряет. Комитет, типография, прокламации — и всего недели за две. Улов должен быть богатым. В таком городишке, как Екатеринбург, долго не скроешься: все на виду. Медниковские филеры могут здорово помочь. Неплохие ребята. Пермь таких не имеет. Хорошо, что послушался совета — во время последней поездки в Москву сходил к Евстратию Павловичу Медникову, главе московских филеров.

До сих пор вспоминается эта встреча в Московском охранном отделении — двухэтажном зеленом доме с окнами на Гнездниковский переулок. Представили графа Медникову в его кабинете. Встретил с улыбкой, что, говорят, бывает редко. У Медникова толстое лицо, жирный лоб, а глаза прозрачные, голубые, но с мужицкой хитринкой. Подгоричани старался быть как можно любезнее, хоть и шокировала его медниковская привычка гладить себя во время разговора по толстым ляжкам. Слушал внимательно. Умен Евстратий Павлович, ничего не скажешь, и дело свое знает до тонкостей. Работу филера горбом прошел и, став во главе агентов наружного наблюдения, создал свою, как ее называли, «евстраткину школу».

Повезло графу. Медников даже пригласил его на смотр филеров. Многому научил его, графа, бывший трактирщик и полицейский. Как это он;

— Вот говорят: главное — внутреннее наблюдение, — передразнил кого-то Медников. — Может быть. Но без хорошего филера вы никак не обойдетесь. А пойди найди его, хорошего-то. Тут правильный материал нужен.

— Что главное в филере? — Евстратий Павлович потер себя по ляжкам. — Крепкие ноги! Поэтому я старше тридцати редко беру. Но и, само собой, зрение, слух. И внешность должна быть самая ординарная. Чтобы в толпе не выделяться. Его чтоб не видели, а он все видел и слышал. И, кроме того, никаких лишних страстей. Ну там чрезмерная нежность к семье или слабость к женщинам… Это с филерской службой несовместимо.

Двух опытных филеров выделил Медников для Екатеринбурга. Они и местных поднатаскали. Потому и надеялся граф на удачу.

Но дни шли. По-прежнему каждый день жандармскому ротмистру и прокурору окружного суда от приставов всех трех частей Екатеринбурга и начальников воинских частей поступали донесения. Жаловался даже священник: выходя после обедни из церкви, горожане, к своему великому удивлению, получали от нищих на паперти печатные листочки.

Подгоричани не находил себе места… Типографию, наконец, нащупали… Целую неделю глаз не спускали с дома. Выжидали удачного момента, чтобы захлопнуть ловушку. И вдруг типография исчезла. Из-под самого носа…

Конференцию ждали сильнее, чем сами эсдеки. По следам делегата филеры вышли к месту заседания… И остались ни с чем.

Подгоричани измучил и жандармов, и агентов, но ловушка была пустой…

Глава вторая

Сергей закрыл квартиру, спустился по лестнице во двор электростанции, вышел за ворота. Город притаился в ночи, как будто тоже ждал кого-то. Сергей остановился на углу, близоруко щурясь, всмотрелся в Покровский проспект, прислушался… Нет, не едут. Не так-то и близко от рудника. А может, случилось что?.. Чтобы не проняло морозом, стал ходить около ворот…

Сергей Черепанов был доволен. Наконец-то прибыла долгожданная помощь. И какая! Профессионал. В Михаила он прямо-таки влюбился. Настоящий добрый молодец из русской былины. Крупные надежные руки. Черная непокорная шевелюра. Лицо, пожалуй, не назовешь красивым, черты его крупноваты и не совсем правильны. Но глаза хороши: карие, с ярким озорным огнем. И в каждом движении — неуемная сила, ей тесно в его крупном теле, она рвется наружу буйно, неудержимо.

С приездом Михаила сразу все завертелось, сдвинулось с места. Сразу же начали подготовку новой конференции уральских социал-демократов. Типографию хотели пустить не раньше чем через месяц. Михаил же, хоть и новичок в городе, сразу нашел недостающие части, заразил всех своим азартом — и вот типография уже готова. Сегодня ночью Михаил и Федич привезут ее с Медного рудника…

…С Покровского вывернула лошадка, запряженная в розвальни. Сочно похрустывая снегом, остановилась около ворот. Из саней выскочили два больших веселых человека.

— Заждался? — Михаил затормошил замерзшего Сергея. — А мы, брат, с Федичем луну обогнали.

— ??

— Да ну его, — засмеялся Федич. — Выдумщик. Едем мы к городу. Рысим довольно бодро. «Гляди, — говорит мне Михаил, — обгоняет». — «Кто обгоняет-то?» — встревожился я. — «Луна», — отвечает. Гляжу — и впрямь: летит над лесом лунища, с вершины на вершину перескакивает. «Давай, — говорит Михаил, — мы ее обгоним». И за вожжи. Тут дорога повернула, и луна стала от нас отставать.

— Но мы не только обогнали луну. Ты посмотри, Сережа, какую технику Федич собрал. Не станок, а мечта нелегальщика. Легкий, компактный. И шрифта не меньше, чем пуда три. — Михаил приподнял большую корзину. — Куда это все?