Подросток Савенко

Допив водку, все дружно решили повеселиться — поехать в Краснозаводской парк на танцы. Краснозаводской парк был не их территорией, он принадлежал дальней Плехановке, и, значит, там можно было «найти на свою жопу приключений», как выражается строгий Костя Бондаренко, может быть, с кем-нибудь подраться. Собственно, нельзя утверждать, что все они отправились в Краснозаводской парк именно с твердым и ясным намерением подраться, нет, скорее ребятам хотелось разгуляться после выпитого, и всех их дополнительно возбуждало присутствие опытного урки и бандита Горкуна.

Опытный урка был пьян куда больше других, так как среди обширного ассортимента болезней нажил себе на Колыме еще и язву желудка, и потому он даже и не заметил, что Эди-бэби сунул себе в задний карман его, горкуновскую, финку, дабы возместить себя за отсутствие обычной опасной бритвы. Эди-бэби никогда не покидал территорию Салтовского поселка без оружия, а времени зайти домой у него не было, хотя его дом был в полсотне метров от горкуновского жилища — виден даже из окна. Вот почему позже в деле Эди-бэби фигурировала горкуновская финка, а не его опасная бритва.

История была проста, как сама жизнь на Салтовке, Тюренке или Плехановке. Такие истории обычно и приводили салтовских, тюренских и плехановских или журавлевских ребят в тюрьмы, колонии и лагеря. Горкуну понравилась здоровенная рыжая девка, стоящая с подругами и парнями в одном из укромных углов танцплощадки. Но к его несказанному удивлению, она смело и вызывающе отказалась пойти с ним танцевать, а ребята, стоящие с ней, даже позволили себе улыбнуться, глядя на очень пьяного и почти лысого Горкуна. Лысину, как и язву желудка, Горкун привез с Колымы.

Тут-то на сцене и появился Эди-бэби в белой рубашке, расстегнутой на груди, и с финкой. Сейчас уже трудно восстановить мелкие детали тогда происшедшего, но, по всей вероятности, Эди-бэби обиделся за старшего товарища, который оказался недостаточно хорош для рыжей девки и ее приятелей. По-видимому также, Эди-бэби воспринял отказ рыжей потанцевать с Горкуном как личное оскорбление.

Эди-бэби не стал тратить времени попусту, а механическими шагами маньяка подошел к девке и вынул из кармана финку. Как потом свидетельствовал менее всех тогда пьяный Славка, Эди-бэби не был похож на пьяного, напротив, он был очень аккуратен в движениях и спокоен. Вынув финку, он приставил ее к одной из грудей рыжей и слегка надавил. Рыжая подалась спиной к забору танцплощадки, у которого она стояла, и на некоторое время избавилась от острия финки, но неумолимый Эди шагнул за ней к забору, одной рукой схватил ее за пояс платья, рыжая была подпоясана пластиковым поясом, и опять поместил острие финки под соответствующую его правой руке ее левую грудь и надавил. У девок, ходящих на танцы в Краснозаводской парк, большие груди. Глядя девке в глаза, Эди-бэби сказал: «Я считаю до трех. Если на «три» ты не пойдешь с моим другом танцевать…»

Глядя в мутно-зеленые и совсем невменяемые глаза малолетки, взрослая девка, ей было лет двадцать пять, поняла, что лучше не ждать до трех.

— Я иду. Иду, — сказала она. И пошла. И вскоре уже танцевала с Горкуном.

Эди-бэби удовлетворенно стоял и смотрел на дело рук своих. Может быть, он думал, что Горкун и девка составляют хорошую пару. Никто не знает. Никто не спросил, что Эди-бэби думает. Ребята, бывшие с девкой до этого, куда-то исчезли, и все, кто видел эту сцену, по тем или иным причинам предпочли не вмешиваться. Опытные люди знают, что нет ничего хуже пьяного до бессознания малолетки с финкой. Хуже противника не бывает.

Только когда вся компания вывалилась с танцплощадки, в двенадцать ночи танцплощадка закрывалась, Эди-бэби и его ребята столкнулись у выхода с друзьями рыжей и отрядом дружинников. Ни у кого из пьяных ребят не было с собой оружия, только у Эди. А может, оружие было, но Эди об этом не знал. Поэтому он вынул финку и рванул вперед. Четверо его приятелей с криком бросились за ним. Никому не хотелось встречать ночь на жесткой лавке в отделении милиции.

Краснозаводской парк — настоящий парк, он густо зарос кустами и деревьями, кое-где его пересекают небольшие овражки и ложбинки, так что Эди и его друзьям удалось уйти без особого труда. Эди показалось, что он таки задел одного из дружинников финкой, он слышал крик боли и помнил свой выпад, но все это теперь уже не имело никакого значения, раз они ушли.