Подруга детства

Куда она едет? Дом, ее дом ей больше не принадлежит. Морис сдал его, а завтра и вовсе продаст. Не будет больше у нее широкой белой кровати, пушистых зверей и мягких подушек, смешных половичков по всему дому и качелей, свисающих со второго этажа. Не будет — потому что у нее вообще ничего нет.

Гамбс. Он сказал, Гамбс. Надо его найти. Надо отдать не три четверти, а все, что у нее осталось. Надо отдать — и больше никогда не видеть этих упырей. Милую Урсулу и ее красавца сыночка.

Да, но сейчас надо где-то переночевать.

Дейзи выглянула в окно. Темнота сгущалась, да к тому же пошел дождь. Долли жила далеко, до нее ночью не добраться. Мэг — про нее Дейзи вообще ничего не знала, к Сью неудобно… Господи, у нее нет даже жетона, чтобы позвонить!

На свете был всего один адрес, который она знала точно. По этому адресу жил Гас Уиллис. Человек, который обещал ей, что всегда будет рядом.

Дейзи брела сквозь дождь и ночь, спотыкалась босыми ногами, тряслась от холода. Какие-то подростки увязались за ней, но рассмотрели синяк — и отстали, выкрикнув в спину пару непристойностей. Дейзи разбирал нервный смех. Вот она, еще недавно — глава рекламного агентства — бредет босиком и в одной футболке через весь Нью-Йорк. У нее нет денег, у нее нет дома, у нее нет ничего. Она идет по темным улицам, только догадываясь о том, в правильном ли направлении двигается… Если так идти и идти, то настанет утро.

Знакомый пейзаж нарисовался перед ней не сразу. В темноте все выглядит иначе, и Дейзи прошла мимо домика Гаса, но тут ее узнала его соседка. Соседка стоически выгуливала своего бедолагу-пуделя, и кроме нее на улице не было ни души.

— Мисс Дейзи! Неужели это вы? Боже, что это с вами? На вас напали? Гас! ГАС!!! Скорее!

А потом перед ней высветился квадрат света, Гас в три прыжка преодолел лужайку и подхватил ее на руки, и только тут Дейзи поняла, как у нее гудят ноги. Она закрыла глаза, и вокруг стало тепло, а Гас почему-то стонал, она не знала почему. Это ей совершенно не мешало.

Он стонал, глядя на Дейзи, и сжимал кулаки, и страшно скрипел зубами, а еще шипел и мычал, потому что ему было больно за нее. И страшно за нее, и жалко ее, и невозможно пережить, что ее так мучили, а он ничем не мог помочь.

Потом он перестал метаться, укутал Дейзи в теплый махровый халат, натянул на грязные ноги пушистые шерстяные носки («С приветом из Калифорнии, мой мальчик! Твоя тетя Дебора»), налил в стакан красного вина, разбавил кипятком, подсыпал сахару и уселся рядом. Дейзи пила горячий пунш, не открывая глаз, причмокивала и всхлипывала, а потом наугад протянула Гасу стакан и стала рассказывать.

Она слишком давно с ним не разговаривала. Она изголодалась по нему. Поэтому говорила все, даже не замечая, как каменеет худощавое лицо, как сжимаются кулаки Гаса и как Хитрый Умный Лис на глазах превращается в Большого Злого Волка.

Она рассказывала все. Про первую ночь. Про боль. Про омерзительные манипуляции, которые проделывал с ней ее молодой муж. Про изнасилование в ванной. В коридоре. В спальне. В самолете. В отеле. Снова про боль, которая стала уже привычной. Про одиночество, сомнения и страхи. Про то, как в течение месяца с небольшим рухнул весь ее привычный мир, и Дейзи Сэнд, веселая, жизнерадостная, активная девушка превратилась в измученную, неуверенную тень самой себя, как она собиралась к психологу и сексопатологу, как уверилась в собственной неполноценности…

Она рассказывала ему все, пока не закончились слова, и тогда пришли слезы, горячие, обильные слезы, которые потекли по щекам, смывая ужас и обиду, страх и боль. Слезы освобождали, несли облегчение, и Гас, оказывается, это понял, потому что не стал ее останавливать. Просто сидел и держал ее за руку, поглаживая пальчики другой рукой и беззвучно шепча что-то ласковое и довольно бессвязное.

А потом она отправилась в ванную комнату и долго стояла под горячим душем, смывая с себя сегодняшний день, и Гас просунул в дверь свою футболку, которая доставала Дейзи до колен. Из зеркала на нее глянула почти прежняя Дейзи, только с синяком, но это уже и не страшно, это проходит.

Потом они устроились в гостиной, потому что именно там у Гаса стоял роскошный диван — весь мягкий и теплый, в складочках и изгибах, как щенок шарпея. Дейзи утонула в теплой мягкости, а Гас сидел у ее ног, и они пили горячее красное вино…

И напились! До полного раскрепощения, до раздвоения в глазах, до абсолютного отказа нижних конечностей, до смеха без причины, глупостей и дыма в голове.

И тогда Дейзи погрозила Гасу пальцем и заявила строго и сурово:

— Эт все ты! Ты мня не удржал.

— Тебя? Тебя не удержишь.

— Нправда! Надо было прсто сказать…

— Что сказать?

— Что надо, то и сказать! Сразу, понял? И точка!

— Дейзи, это ужас. Мы пьяные.

— Мы выпившие, а не пьяные. А ты не сказал…

— Да что не сказал?

— То, что должен был.

— Хршо. Тогда гворю счас. Дейзи, я тебя люблю. Вот! И ничуточки не страшно, и ничего не перепутал.

— Так что ж ты молчал?!

— Разве я молчал? Странно, а мне кзалось, я все время об этом гворил… Ладно, повторяю: я тебя люблю.

— Ох. Хорошо. А сильно?