Подруга мента

Район, в коем радетели о народном благе и их небескорыстные спонсоры отдыхали от мудрого радения и от глупого народа, качественно патрулировался. Поэтому на охрану своих злачно-клубных заведеньиц никто не тратился. И только мужу приходилось расплачиваться за раж землекопства ночным сторожем в пародии на галерею. Из своих, домашних, конечно. И богатые, и бедные имеют равные права на охрану собственности, олицетворяющей их личности. И в праве на жизнь они равны. Но стоит заговорить об этом, как сразу находится некто, тупо числящий права в удовольствиях и ехидно напоминающий об обязанностях. Будто мертвые их имеют. Вот то, что люди не успевают «иметь» обязанности в не совсем пристойном смысле, и печалит сильнее всего в смерти. Я посещаю кладбища, в дугу напившись. Я старше Августина Аврелия, который обзывал таких язычниками. И пытал, обращая в веру, заменившую ему риторские амбиции. Сколько нас, не удосужившихся притвориться перед церковью и соседями, сгинуло… Ах, да, я еще не… Тогда признаюсь, что не могу потрезву. Город покойников, спальный вагон величиной в гектары. И леденящая жуть песенки: «Что тебе снится, крейсер „Аврора“, в час, когда утро встает над Невой». Люди, если предположить наличие снов у «Авроры», то к могилам лучше не приближаться… Так, снова меня занесло. Права, обязанности, кладбища, «Аврора»… Впрочем, после подобного этому сумбура я чувствую себя отдохнувшей и продолжаю с того места, где застопорилась. Всегда.

Итак, мне надо было выманить вон дежурного и тех, кто ночевал в коттедже. Последних — через подземный ход. Значит, должно, обязано было случиться нечто возле домика. Но такое, чтобы подоспевший люд скоро разобрался: угрозы нет, обычная подлунная чертовщина. И тут случай, как галантный кавалер, взял надо мной шефство. Кому-то приспичило жечь листья и сучья справа от домика. Спасибо ему огромное. Чинный костер, не слишком расходясь, делал свое пламенное дело. Почему бы ему, исполнительному и, как уверяют жрецы и пожарные, живому, не поручить еще одно? Ведь у меня в сумке был баллончик лака для волос. На нем что начертано? «Не распылять вблизи открытого огня». Но я не могу удерживаться от соблазнов.

Когда обнародуешь идею, почти всегда ужасаешься ее слабости. Взрывница я начинающая, так что поручиться за сохранность зданий по обе стороны от костра не могла. И за свою сохранность тоже. Зато фантазерка я продолжающая, а оптимистка законченная. Поэтому вымерила шагами расстояние. Познакомив лак с огнем, мне надлежало обежать домик сзади. Я полагала, что охранник в состоянии определить, с какой стороны рвануло. Я давно примирилась со всем, кроме некомпетентности в дешевой маске незаменимости. Так вот, в случае соответствия занимаемой должности наша со стражем встреча отменялась. Иной вариант развития событий с участием профессионала мне и в голову не пришло рассмотреть. Хотя профессионалу и пристало выбирать нестандартные пути. Я тогда думала лишь о собственной выгоде. Ну и что? Все думают о ней постоянно, а я редко. Но метко. М-да…

Я выбралась на исходную позицию.

— Поленька, хорошая, — умоляла я себя бурчанием, напоминающим упражнения в чревовещании, — не волнуйся. «Оборотись-ка», умница: май, теплынь, школьная спортплощадка. Тебе всучили тяжелую гранату и велели метнуть, чтобы сдать какой-то норматив. Ты размахнулась, да? Потом бросила, да? Учитель физкультуры оказался первостатейнейшим, потрясающим психом. Пусть он не предупредил, что кидать инвентарь или спортивный снаряд надо по команде. Хотя остальные ее почему-то ждали. Странные они. Но суть не в этом. Если уж услышал подозрительный звук, оглянулся и увидел гранату в полете, так отскочи куда-нибудь, ляг, а не беги впереди нее со всех ног. Даже зайцы умеют петлять, а у спаниелей есть шаг-зигзаг. Отракетила эта штуковина на расстояние школьного рекорда, но кого такое обрадовало? Показывай наш физрук сходные результаты в юности, не преподавал бы шалопаям разницу между ходьбой и прыжками, а сборную тренировал. Словом, с дальностью броска, Полина, должно быть тип-топ. А с точностью попадания… Ты не поразила даже такую крупную мишень, как Реон Вальдемарович. Ему приходилось поддерживать вальяжность и солидность лишним весом. В свободное от нас время он учил педагогов бальзаковского возраста играть в теннис. Ох, и балдели наши англичанки и математички, когда он наказывал их за нерадивость хлопками по принявшим формы классных стульев попам… Поля, он тебе нужен? Нет? Тогда меть в костерок, совсем маленький, совсем слабенький. Другого выхода нет. И входа тоже.