Подселенец

Обречённо засопев, Егорка нехотя открыл сначала правый глаз, затем левый, потом снова зажмурился, чихнул и, наконец, окончательно проснулся. Первые солнечные лучики уже робко пробивались в уютную норку, разгоняя сумрак и заставляя пылинки весело водить золотистый хоровод. И на том спасибо, значит, утро уже наступило, а то ведь с этих крикунов станется и затемно поднять, как в прошлый раз. Помнится, тогда хомячок Трофимка, зайчик Савелий и белочка Настенька растолкали его посреди ночи и уговорили сходить на Озеро, прогуляться по Лунной Тропинке. Ничего из этого, конечно, не получилось, серебристое отражение в гладкой стоячей воде упрямо не хотело держать на себе маленьких друзей, но, что греха таить, было весело, и хотя бы искупались.

— Иду-иду, — проворчал Егорка, высовывая из норки чёрную пуговку носа, — хватит уже кричать, весь Лес перебудите.

Снаружи его ждали старые приятели — белочка Настенька и хомячок Трофимка. Хомячок, как всегда, стряхивал невидимые пылинки со своей любимой коричневой жилетки, а Настенька нервно разглаживала складки на бело-голубой юбочке. "Сейчас снова за Волшебной Земляникой на Далёкую Поляну позовут, — решил Егорка, поправляя на макушке франтоватый синий картузик, украшенный цветком одуванчика, — или за Таинственной Клюквой в Загадочный Овраг. Тоска…"

Да, что и говорить, жизнь в Сказочном Лесу не баловала разнообразием. Всяческая мелюзга, вроде Трофимки или Настеньки с Егоркой, постоянно совершала разные смешные глупости, над которыми сама же потом и потешалась. Волк Сева и лисичка Варвара упрямо пытались поймать хитрого зайчика Савелия с легко прогнозируемым, потому что всегда отрицательным, результатом. Добродушный медведь Павлик с завидным упорством попадал в нелепые и смешные положения, а мудрый филин Гриша давал исключительно умные и полезные советы. Иногда, хоть и довольно редко, в Сказочный Лес забредала какая-нибудь Заблудившаяся Принцесса, и тогда все чащобные обитатели наперегонки мчались ей помогать — какое-никакое, а всё же новое развлечение.

Однако на этот раз и белочка, и хомячок выглядели непривычно встревоженными. "Не иначе опять молния в Старый Дуб ударила или суслик Андрейка в Глубокую Яму провалился и выбраться не может, — решил ёжик, — ладно, разберёмся. Не впервой".

— Ну, — спросил он, напустив на себя важный и недовольный вид, — что стряслось-то?

Хомячок и белочка неуверенно переглянулись, затем Трофимка собрался с духом и выпалил:

— Там того… с Савелием что-то случилось, странный он какой-то.

— Что ж, пойдём посмотрим, — пожал плечами Егорка, и вся компания гурьбой направилась к полянке, где обитал Савелий.

По пути хомячок и белочка, как обычно, затеяли игру "в салочки". Если честно, то никто в Сказочном Лесу, даже мудрый филин Гриша, не знал, что означает её название, но было доподлинно известно, что все уважающие себя лесные зверюшки непременно должны уметь играть в эту весёлую игру. Поэтому фактически Настенька и Трофимка просто жизнерадостно скакали друг вокруг друга, время от времени дурашливо падая в кучи прошлогодней листвы. Серьёзный ёжик долго крепился, но и он в конце концов не выдержал и присоединился к компании. Поэтому к полянке Савелия друзья выбрались хоть и изрядно запыхавшимися, но донельзя довольными.

Зайчик Савелий жил в большом пустом пне посреди зелёной полянки. Все в Лесу знали об этом. Даже волк Сева и лисичка Варвара. Но им и в голову не могло прийти воспользоваться этим знанием, иначе гоняться за зайчиком было бы совсем не интересно. Ну, почти совсем, если честно. А пенёк был чудо как хорош. В своё время зайчик Савелий с друзьями вычистили всю труху изнутри, прорубили маленькие круглые окошки и даже смастерили милое крылечко с перильцами, на котором очень любили тёплыми вечерами пить душистый брусничный чай. Рядом с этим крылечком и лежал сейчас Савелий, до сих пор сжимая в передних лапках голубую чашку в жёлтый цветочек.

Одного взгляда на зайчика было достаточно, чтобы понять, что с ним что-то не так. Красная шёлковая рубашечка задралась и сбилась к поясу, длинные задние лапы вытянулись практически в прямую линию, да и сам Савелий как-то странно выгнулся вперёд, словно пытаясь дотянуться до чего-то. Красноватые глаза зайчика были широко распахнуты, словно он увидел что-то по-настоящему удивительное, недоступное другим, потемневший язычок вывалился из раскрытого рта, и острые передние резцы матово отсвечивали на солнце. Именно они, эти сухо белеющие зубы, почему-то заставили сердечко Егорки испуганно сжаться в нехорошем предчувствии.

Ёжик осторожно наклонился над Савелием и потряс того за плечо. Даже на ощупь зайчик был каким-то другим, не тёплым и пушистым, как обычно, а твёрдым и на удивление холодным. И шерсть под пальчиками Егорки больше напоминала сухую траву, чем живые волоски. Большая жирная муха нахально уселась на выпученный глаз Савелия, но тот даже не сморгнул, чтобы прогнать её. А ещё незнакомый запах. Сладковатый, но не приятный, как запах от свежих ватрушек, которые печёт бабушка-куница Елизавета, а тошнотворный, пугающий.