39
– Эту сволочь звали Стив. Стив Смитти.
Мила произнесла это имя с диким отвращением. Горан еще крепче сжал ее руку, лежа с ней рядом на кровати в гостиничном номере.
– Прожигатель жизни. Ни на одной работе не мог удержаться больше месяца. В основном жил на пособие. Когда родители умерли, ему остался дом, где он держал своих пленниц и деньги – страховку жизни и здоровья. Не так уж много, но достаточно, чтобы приступить к выполнению своего «великого плана». – Последние слова она выговорила как-то высокопарно, будто со сцены. Затем покачала головой, вспоминая ту нелепую историю. – Стив заглядывался на девиц, но подойти не смел, потому что крантик у него был малюсенький, с мизинец, и он боялся, что над ним станут потешаться. – Ее губы искривила глумливая, мстительная усмешка. – И он обратил внимание на маленьких девочек, решив, что уж тут промаха не будет.
– Я помню дело Линды Браун, – сказал Горан. – Я в ту пору только-только начал работать на кафедре в университете. Я еще подумал тогда, что полиция совершила много ошибок.
– Ошибок? Да они черт знает что устроили! Кретин Стив на каждом шагу оставлял следы, и свидетелей было полно! Но они все равно не могли его найти и уверяли всех, что он умен и хитер. А он был полный идиот, везучий правда.
– Но Линду он сумел себе подчинить.
– Просто-напросто запугал. Выдумал злодея, Фрэнки, а себя выставил героем и спасителем. У этого придурка даже не хватило фантазии придумать имя для маньяка. Назвал его Фрэнки, так звали его черепаху!
– Тем не менее план сработал.
Мила немного успокоилась.
– Ну да, с маленькой запуганной девочкой. В такой обстановке легко утратить чувство реальности. Тот убогий подвал я называла «брюхом монстра». А на самом деле это было в нормальном доме, на окраине города, в окружении таких же нормальных домов. Люди ходили мимо, ничего не подозревая. Самое ужасное, что Линда – или Глория… он ее назвал именем первой девушки, что его отвергла… – спокойно могла выйти, но ей это даже в голову не приходило, хотя дверь все время была открыта. Он не запирал ее, даже когда уходил, настолько действенным считал свой блеф про Фрэнки.
– Тебе повезло выбраться живой.
– Руки я чуть не лишилась. Врачи говорили, что ее уже не спасти. И еще у меня было страшное истощение. Этот скот кормил меня детским питанием и лечил просроченными лекарствами, которые находил в мусорном контейнере возле аптеки. Меня даже усыплять не надо было: этой гадостью он так отравил мне кровь, что непонятно, как я вообще приходила в сознание!
Дождь на улице все шуршал, смывая остатки снега. В планках жалюзи то и дело свистели порывы ветра.
– Однажды я очнулась и услышала, что кто-то зовет меня по имени. Я пыталась подать какой-то знак, но тут появилась Линда и уговорила меня не шуметь. И я обменяла свое спасение на общество Линды: все-таки не одна… А спасение было рядом, оно мне не почудилось. Двое полицейских как раз прочесывали квартал. Меня все еще искали. Эти люди ходили надо мной по тонким половицам. С ними была женщина; она-то и звала меня, но только не вслух, а мысленно.
– Никла Папакидис, да? Так вы и познакомились?
– Да, именно так. Хотя я не отозвалась, она сумела расслышать мои мысли. И через день-другой вернулась туда, стала ходить вокруг дома, в надежде опять уловить флюиды.