Подсказчик

– Он совершенно невозмутим. Мы ему и воду перекрывали в надежде, что он перестанет мыться. Так он продолжает начищать себя ветошью. Отнимем ветошь – он вместо нее робу свою использует. Хотели заставить его пользоваться тюремными ложками и вилками, так он есть перестал.

– А вы?

– Не могли же мы морить его голодом! Все наши попытки натыкались на железное сопротивление, причем оказанное в крайне мягкой форме.

– А эксперты?

– Трое суток буквально вылизывали камеру языком и ничего, ни единой чешуйки не нашли, чтобы провести анализ ДНК. Как это возможно, скажите на милость! Ежедневно мы роняем миллионы клеток в виде ресниц, волос, щетинок…

Беранже проявил терпение опытного рыболова, чтобы добыть биоматериал. Он не сомневался, что рано или поздно добьется успеха. Но не добился. Его последней надеждой стала женщина из полиции, которая неожиданно явилась к нему в то утро и поведала историю, абсурдную до правдоподобия.

По длинному коридору они дошли до железной двери, выкрашенной белой краской. Это была одиночка номер пятнадцать.

Начальник тюрьмы глянул на Милу:

– Твердо решили?

– Через три дня этот человек выйдет на свободу, и боюсь, мы никогда его больше не увидим. Поэтому я решила твердо.

* * *

Тяжелая дверь отворилась и тут же закрылась у нее за спиной. Мила сделала первый шаг во вселенную заключенного РК-357/9.

Он совсем не походил на словесный портрет, сделанный со слов Никлы Папакидис, которая увидела его в воспоминаниях Джозефа Б. Рокфорда. Сходство только одно – серые глаза.

Маленький, узкоплечий, с выступающими ключицами. Оранжевая тюремная роба ему велика, поэтому рукава закатаны, штанины подвернуты. Волосы редкие – жалкие пучки по обеим сторонам головы.

Он сидел на койке и держал на коленях железную миску, которую тщательно протирал желтой суконной тряпочкой. Возле себя на кровати он аккуратно разложил ложку, зубную щетку, пластмассовый гребешок. Должно быть, только что их вычистил. На Милу он едва глянул, не прерывая своей работы.

«Явно знает, зачем я здесь», – подумала она.

– Здравствуйте. Вы разрешите мне сесть?

Он вежливо кивнул, указав ей на табурет у стены. Мила придвинула его поближе и села.

Какое-то время единственными звуками в убогом помещении было мерное трение сукна по металлу. Обычные звуки тюремного быта не проникали в одиночную камеру. Многим такая тишина, возможно, давила бы на психику, но заключенного РК-357/9 это, похоже, нисколько не угнетало.

– Всем тут интересно знать, кто же вы такой, – осторожно начала Мила. – У некоторых это стало прямо-таки наваждением. К примеру, у начальника тюрьмы. А также у заместителя окружного прокурора. Заключенные же слагают о вас легенды.

РК-357/9 остался невозмутим.

– Меня этот вопрос не мучает. Я и так знаю. В нашей группе вы именуетесь Альбертом. Вы человек, которого мы ловим.

Опять никакой реакции.

– Вы сидели в кресле Александра Бермана, в логове этого педофила. Вы встречались с Рональдом Дермисом в сиротском приюте, когда он был еще ребенком. Вы были на вилле Ивонны Гресс, когда Фельдер расчленял там трупы ее и детей. Ваш силуэт остался на стене среди кровавых брызг. Вы подвигли Джозефа Рокфорда на первое убийство в том заброшенном доме. Все они ваши ученики. Вы приобщили их к тем зверствам, что они совершили, а сами все время оставались в тени.

Человек, ни на секунду не сбавляя ритма, продолжал надраивать свою миску.

– Затем, чуть больше четырех месяцев назад, вы решили подставиться под арест. Я ничуть не сомневаюсь в том, для чего вы это сделали. В тюрьме вы встретились с Винсентом Клариссо, вашим сокамерником. Почти месяц вы натаскивали его перед выходом на волю. И Клариссо, как только вышел, приступил к выполнению вашего плана. Похитить шесть девочек, отпилить им левые руки и выставить на обозрение трупы, чтобы привлечь внимание к зверствам, оставшимся незамеченными. Пока Винсент все это проделывал, вы были здесь. Поэтому вменить вам ничего нельзя. Эти четыре стены – безупречное алиби. Но вашим шедевром был и остается Горан Гавила.

Мила вытащила из кармана одну из аудиокассет, найденных в кабинете криминолога, и бросила ее на тюремную койку. Человек проследил глазами дугу, которую она описала в воздухе, пред тем как упасть в сантиметре от его левой ноги. Отвести ногу он даже не подумал.

– Доктор Гавила вас никогда не видел и не знал. А вы его знали.

Мила чувствовала, как учащается ее сердцебиение – от злости, от ненависти и еще бог знает от чего.

– Вы нашли способ установить с ним контакт отсюда. Гениальный ход: вас поместили в одиночку, и вы начали говорить сами с собой, как умалишенный, а встроенный микрофон все записывал, и потом они отправили запись эксперту. Да не какому-нибудь, а лучшему в этой области.

Мила показала на кассету:

– Я прослушала все эти многочасовые записи. Они не канули в пустоту. Вы наговаривали это для Горана. «Убивать, убивать, убивать…» Он вас послушал и убил жену и сына. Вы терпеливо обрабатывали его психику. Скажите, как вам это удается? Вы блестящий подсказчик!