Подсолнух

Татьяна шла с опущенной головой, как заклейменная на городской площади падшая женщина, которую любой, кто хотел, мог закидать камнями и тухлыми яйцами. Ей бы полегчало, если бы так оно и было. Но все просто смотрели и что-то себе на уме думали. Она краснела, жмурилась и молча сгорала от стыда. Краем глаза заметила разбитую мозаику Вадима, и ей стало совсем тошно. Картина раскололась на несколько крупных частей, которые разлетелись по гладкому полу во все стороны зала.

Даже покинув ресторан, она чувствовала, что за панорамными окнами остальные продолжают следить за ними, смотрят, как он заказывает такси, наблюдают, как она жмется от холода. К их счастью, такси приехало всего через пять минут, и они смогли, наконец, скрыться за тонированными стеклами автомобиля.

Оба настолько устали, что, как только коснулись сидения, откинулись на его спинку, развалившись. Татьяна куталась в пиджак и пальто, поджав ноги вместе, с тоской вспоминая подарок Адлии, который остался лежать на холодной плитке половой тряпкой. Вадим держал куртку на коленях, воротник рубашки расстегнул, ослабил бабочку. Он продолжал изредка постанывать от боли в боку. Татьяна, слыша каждый раз его тихое шипение, морщилась, будто болело у нее под ребрами. Она явно не рассчитала силу удара острым каблуком. Когда они вошли в лифт, Вадим сразу оперся на стену с зеркалом, наклонился чуть вперед, согнув ноги в коленях, и схватился за бок, опустив голову.

— Дай посмотреть, — сказала Татьяна, уже протягивая к нему руки.

Парень отрицательно закачал головой, но сил сопротивляться не нашел. Девушка присела, аккуратно вытянула из брюк рубашку, приподняла майку и оголила большой кровоподтек под ребрами справа. Синяк был неровной формы, насыщенно багрового цвета, с синим ободком по краям. Она зачем-то его поцеловала. Парень напряг живот, зашипел и процедил:

— Хватит меня калечить.

Татьяна подняла грустные глаза и прошептала: «Прости». Не отводя взгляда, она начала нежно целовать его сухими губами. Парень вскинул голову, вытянув шею, удрученно вздохнул и снова выдавил глухой стон. Девушка поднималась выше, расстегивая рубашку по пуговице. Когда была в районе груди, лифт остановился на их этаже. Она нажала на кнопку последнего, и они поехали дальше. Вадим стоял с закрытыми глазами, тяжело дыша. Добравшись до шеи, она куснула мочку уха. Потом по колючему подбородку перешла к гладким сухим губам и аккуратно прикоснулась к ним своими, ожидая его реакции. Парень не отвечал, только облизал губы. Татьяна облизала свои и склонила голову. Он поднял ее лицо за подбородок и посмотрел в глаза.

— Я тебя трахну сейчас, но это будет последний раз, — сказал Вадим холодно и горячо поцеловал ее в губы.

Лифт снова открылся. Он нажал на кнопку, и они поехали вниз. Они так и ездили с первого на последний этаж и обратно, разнося стоны страсти и боли по всей шахте лифта.

Татьяна с жадностью впитывала каждый поцелуй и каждое объятие, осознавая, что больше никогда не испытает такого же удовольствия. Она была уверена, что точно никогда и точно ни с кем другим. В душе щемило. И слезы текли сами собой. Вадим их смазывал в порыве страсти. Он был с ней дерзок на этот раз. Ей это нравилось. Секс получился диким, животным, жестким. Никто другого не щадил. Она его кусала за шею и губы, вонзала в спину длинные ногти, прижимала ногой за талию к себе, с силой давя на ушиб. Он от этого громко шипел и двигался быстрыми сильными рывками, а потом, доводя ее почти до пика, когда стоны становились невыносимыми, резко отпускал и вздыхал вместе с болью. Она требовала еще, и он, сильнее прижимая ее к стене, продолжал еще резче.

Они выползли из лифта в середине ночи, совсем обессиленные, шатались, задыхались. Облегчение наступило, но радости не было. Сонный отец открыл им дверь и сразу исчез в спальне. Скинув одежду и обувь в прихожей прямо на пол, они прошли в гостиную и тяжким грузом грохнулись на диван. Так и уснули.

Глава 33. Планы

Открыв глаза, Татьяна увидела перед собой лицо Вадима. Он глядел задумчиво, подложив ладонь под голову вместо подушки. Ее сразу пробило странное ощущение тоски, отдаленной и пустой. Она сдвинула тонкие брови. Вчерашние события и разговоры только теперь начали доходить до нее, будто загружались в память компьютера с флешки. От этих воспоминаний веки сами закрылись.

— Доброе утро, — сказал парень.

— Угу, — закивала девушка, боясь вновь открыть глаза, будто пока они были закрыты, Вадим еще был здесь, но, как только она их откроет, он исчезнет навсегда. И она не будет даже знать, где его искать.

— Давай вставать, — диван под ним прогнулся и заскрипел. — Не хочется ехать ночью.

Татьяна, наконец, осмелилась посмотреть на него. Вадим снимал мятые брюки. Она тоже поднялась и подмяла под себя ноги. На ней из одежды ничего не осталось. Голова не кружилась, но ощущение было мутное. Страстно захотелось пить и кофе. Но сперва надо было сходить в душ или хотя бы умыться. Тушь въелась в глаза. Вкус помады ощущался во рту. Вадим наклонился к ней и поцеловал в лоб, шепнув: