Подсолнух

Под музыку вокруг быстро образовалась небольшая толпа. Татьяна с опаской озиралась, осматривая каждого из внимательных прохожих. Послышалась пара свистков и одобрительных криков. Кто-то захлопал и закричал, стимулируя танцовщицу переходить к действию. Толпа подхватила. Причем кричали не столько мужчины, сколько другие девушки. Татьяна осознала, что не существует в мире женской солидарности. Пару секунд она осматривалась кругом, пока не поймала одобрительный взгляд Лады. Та по-доброму улыбнулась и кивнула, придав ей смелости. Она тоже кивнула, развернулась передом к толпе и, поймав барабанный ритм, задвигалась в такт звучащей мелодии, выполняя связки движений, которые успела изучить или испробовать за вчерашнюю ночь. Ей казалось, что движения получаются неловкими, скрежещущими и ломанными, потому что руки, ноги и талию сковала невидимая цепь страха, но Лада улыбалась и хлопала, а толпа продолжала выкрикивать одобрительные возгласы. Это помогало. Никто не смеялся. Все, наоборот, ожидали от нее профессионализма и зажигательного танца, словно так и задумывалось.

Спустя несколько минут Татьяна почувствовала, как расслабляется тело. Талия начала изгибаться плавнее и подвижнее. Руки и ноги уже ничто не сдерживало. Управлять ими стало легче. Она вошла в кураж, особенно, когда музыка сменилась на более динамичную. Закрыв глаза, девушка представила себя парящей над городом жар-птицей, за которой все с восхищением наблюдают. Отовсюду раздавались веселые крики, свистки и ритмичные аплодисменты, а, когда музыка закончила играть, девушка открыла глаза и увидела, что толпа увеличилась вдвое.

Все зааплодировали. Лада показывала «класс». Татьяна обернулась на сгущенную кучу зрителей за собой. Люди тоже поднимали большие пальцы вверх. На душе расцвело. Было приятно получить положительные отзывы, особенно после неудачного обучения в академии. Арина оказалась права. Такой способ раскрепоститься, действительно, работал. Толпа продолжала увеличиваться, пока не устаканилась на определенном количестве. Кто-то ее покидал, другие дополняли. Некоторые снимали их на телефоны. Татьяна впервые в жизни почувствовала себя популярной. Раньше все аплодисменты доставались только Муравьевой, за исключением того случая на дне рождения Вадима. Но в большинстве своем на нее никто никогда не обращал внимания, а хвалили лишь за то, что получалось повторить за однокурсниками после многочисленных попыток. Только отец ей восхищался, но его взгляд никак нельзя было считать объективным. Он сильно замылился отцовской любовью.

На удивление Татьяны даже те, кто проходили мимо, не останавливаясь посмотреть, кидали им монетки и купюры в рюкзак. К концу вечера, после двух часов выступления, они набрали примерно пять тысяч рублей — неимоверно большую для Татьяны сумму теперь. У нее в голове тут же выстроилась цепочка идей, как она сможет продержаться этот месяц, не занимая ни у кого в долг и не прося о помощи.

— Неплохой куш, — воскликнула Лада, когда они вышли из ближайшего фаст-фуда с разменянными купюрами. — В два раза больше, чем вчера.

В глазах девчонки отразился отблеск монет. Она переглянулась с таким же довольным Юрой, а потом посмотрела на Татьяну.

— Держи, твоя треть.

В руки упала одна тысячная купюра и несколько сотен.

— А мы пойдем это вместе тратить, — сказала Лада, предупредив ее вопрос. — Мы бы и тебя позвали, но тебе же на работу надо.

Она скосила недовольный взгляд на мать, которая сидела за рулем и подкрашивала губы.

— В следующий раз, — сказал Юра и подмигнул пустому месту между Татьяной и Ладой. Видимо, парень хотел объять подмигиванием обеих девушек, но вышло плохо.

— Ладно, спишемся, — сказала девчонка, махнув рукой на прощание, и увела друга под локоть в толпу.

Такое взаимовыгодное сотрудничество всем было на руку продолжать. Татьяны каждый рубль ценила. Теперь жизнь не казалась ей невыносимо несправедливой и жестокой, как несколько часов назад. Скорее, сносной. В ней было разное: и плохое, и хорошее. Одно сменялось другим, другое следующим. Это означало, что и проблемы, и эта черная полоса должны пройти. Когда-нибудь. В любом случае, глубоко размышлять над никчемностью бытия ей не хватало времени. Арина пригласила Татьяну в машину на место дочери.

— А нам точно надо вместе приезжать на работу? — осторожно спросила девушка, вспоминая, как недовольны были танцовщики тем, что арт-директор устроила ее самовольно.

— А что тебя смущает? — Арина ничуть не возмутилась.

— Ну, — замялась девушка, — просто все говорили про блат и все такое. Слухи будут ползти.

Женщина засмеялась и завела мотор.

— Слухи уже поползли. Их не остановить. Так что не парься, — сказала она, выезжая на дорогу. — Главное, не подведи меня. Я на тебя поставила.