Подсолнух

Прочитав внимательно бумажку, она поняла, что ей необходимо как минимум четыре уличных выступления. А еще требовались туфли, да не абы какие, а профессиональные, на высоком каблуке, но удобные для танцев. Об их стоимости Татьяна даже думать боялась, как и о том, что она будет делать, когда Света просто отберет у нее все. Казалось, она вполне на это способна, лишь бы насолить и ей, и Арине. Но девушка все равно обрадовалась, ведь теперь хотя бы знала, что, где и за сколько искать. И посмотрела на соседку с улыбкой.

Через секунду брови ее невольно нахмурились, губы поджались. «С чего я, вообще, взяла, что она должна мне помогать? Она ведь мне никто! — заговорила совесть. — И, тем не менее, она сидела здесь со мной допоздна, обсуждала то, что не должно быть ее проблемой, и даже составила мне готовый список! Наверно, даже отец бы не стал этого делать. А я…». В груди затеплилось нежное чувство благодарности и обострилось колкое чувство вины. Она ведь всегда только принимала заботу от других и не помнила, когда отдавала что-нибудь подобное взамен. Ей внезапно захотелось обнять Адлию, что она и сделала, восклицая «Большое спасибо!». Женщина такого не ожидала, но тоже обняла ее, похлопав по плечу.

— Да не за что, — пребывая в легком ошеломлении, ответила она. — Только вот с лианами не понятно. Пока пусть будет гипюр на атласе. Там посмотрим.

— Хорошо, — закивала Татьяна, не представляя, как выглядит этот материал.

— Ну, и хорошо, — улыбнулась Адлия. — Сериал посмотрим?

Рот Татьяны был занят пережевыванием пищи, поэтому она просто кивнула, несколько раз искупав один локон в супе. Соседка принесла ноутбук на стол и включила с того места, на котором остановилась. Сериал окончательно примирил обеих и отвлек от действительности в целом.

Глава 7. Находчиво

Татьяна тренировалась дома и на работе, просматривая по много раз видеоуроки Светы и повторяя за ней движения до тех пор, пока не доводила их до автоматизма. В комнате Адлии было тесно и не было зеркала, поэтому пользы такие тренировки, на Татьянин взгляд, приносили мало. Ей больше нравилось репетировать в клубе. Там она танцевала в холле перед зеркальной стеной, подсвеченной яркими лампами, воображая себя звездой танцпола мирового масштаба. В ее фантазии вокруг летали искры, прожектора освещали путь, а она эксцентрично махала бедрами. Внизу заливалась аплодисментами обожающая ее толпа. Так выглядел Татьянин мир: покоренный, влюбленный, жаждущий.

Но потом приходили остальные танцовщики и грезы рассеивались розовым туманом по полу. Коллеги продолжали не обращать на нее внимания, только теперь чуть менее напряженно. Если она с ними здоровалась, то некоторые хотя бы отвечали. Света же всегда смотрела свысока и не без раздражения делала новенькой замечания. Но, в целом, репетиции проходили легко. По крайней мере, с каждым днем претензий у Светы становилось все меньше, а вскоре они вовсе исчезли. Однако нервы в день тематической вечеринки это не успокаивало.

Они делали накануне генеральный прогон всего шоу в костюмах, которые им сшили на заказ, с участием ведущего и под контролем всех директоров. Татьяна пришла в восторг от нарядов, хотя они были просты. В них детская непринужденность сочеталась со взрослой раскрепощенностью. Девушки носили ярко-розовые бюстгальтеры цвета арбузной мякоти с черными стразами, рассыпанными по чашечкам, как семечки, а на ногах — полосатые лосины темно- и светло-зеленого цветов. Сверху на тело натягивались обтягивающие блузы с длинными рукавами в крупную сеточку цвета хвои. На голове каждый танцовщик носил ободок с двумя плюшевыми дольками арбуза на пружинке, которые весело качались из стороны в сторону при каждом шаге. Парни тоже были в лосинах, только вместо бюстгальтеров надели «алкоголички» розового цвета в черную крапинку.

Пока танцовщики прогоняли по порядку приготовленные номера, дизайнеры и технические работники перетаскивали реквизит, что-то поправляли, дополняли, переставляли и меняли. Но к генеральной репетиции оформление сцены почти завершилось. На фоне, вместо обычной черной стены, поставили большую переносную перегородку с изображением неба и сыплющихся с него арбузов. Простенький рисунок походил на иллюстрации для сказки, но создавал его явно профессиональный художник, о чем говорили четкость линий, слаженность пропорций и идеальная композиция предметов на картине. Неестественность неба выдавала нарочитая ясность. Полотно пестрило круглыми и не очень полосатыми арбузами больших и маленьких размеров, похожими на выброшенные в воздух леденцы.