Подставных игроков губит жадность

— Ничуть не сомневаюсь, — подтвердил Холгейт. — В этих местах у нас одни из самых лучших участков. Но мы предлагаем нечто большее, мистер Лэм. Мы даем возможность людям делать деньги. Мы выгодно купили эту землю и выгодно продаем. Делимся потенциальными прибылями со своими клиентами. Не скрываю — люблю работать оперативно. Не люблю, когда продажа готовых участков тянется до бесконечности — неделю, две, порой месяц. Это не по мне. Я покупаю недвижимость, а потом делюсь частью потенциальной прибыли с покупателями, чтобы самому побыстрее перейти на новое место. Все нераспроданные участки продаю сразу одной финансовой компании, а сам перебираюсь куда-нибудь еще. В этом случае прибыль бывает ниже, но оборот капитала много выше. Я… Проклятье, мистер Лэм! Похоже, я собираюсь продать вам участок. Нет… хотя если бы вы действительно решили вложить деньги в один из них, это был бы самый быстрый и надежный способ удвоить, утроить, а то и учетверить ваш капитал.

Ну вот, я опять уселся на своего любимого конька, а мне надо поговорить с вами о том происшествии.

— О, разумеется, — согласился я.

— Не могли бы вы рассказать мне, что вы видели, мистер Лэм?

Я начал:

— Значит, так, это было приблизительно в половине четвертого пополудни 13 августа.

Холгейт кивнул Лоррен Роббинс. Она села, взяла со стола блокнот для стенограмм, и ручка запорхала по странице.

— Надеюсь, вы не возражаете, — сказал Холгейт, — мой секретарь для надежности кое-что записывает. Столько дел, что я стараюсь все записывать, иначе забываю…

Память уже не та, что раньше. А как у вас с памятью?

— Кажется, в порядке, — ответил я.

— Как и положено, — заметил он. — Вы молоды. Так на чем мы остановились?

— На половине четвертого пополудни 13 августа, — подсказала Лоррен.

— Ах да. Прошу, продолжайте, мистер Лэм.

Я продолжил:

— Я шел по западной стороне Главной улицы, приближаясь к пересечению Седьмой и Главной улиц. На восточной стороне в северном направлении двигалась вереница машин. Кажется, четыре или пять… Скорее всего, четыре. Так вот, я заметил перекресток, потому что собирался перейти направо, на восточную сторону Главной улицы, и стал следить за светофором. Светофор переключился с зеленого на желтый. Ближайшая к перекрестку машина вполне могла бы проехать, но водитель резко затормозил. Шедшая сзади машина чуть с ним не столкнулась. В следующей машине сидела молодая женщина — довольно привлекательная… Погодите. Думаю, это была следующая машина. Возможно, от нее до перекрестка было три машины, но, как мне представляется теперь, их было всего две. — Я закрыл глаза, как бы пытаясь воссоздать картину происшедшего.

— Так-так, продолжайте, — попросил Холгейт.

— Это был легкий автомобиль. Не знаю, отечественной марки или иностранной. Спортивного типа, с опущенным верхом. Я запомнил потому, что видел девушку, когда ее ударило, то есть, когда столкнулись обе машины. Я заметил, как у нее дернулась назад шея… то есть голова.

— Так-так, продолжайте, — повторил Холгейт.

— Та, что позади, была большая машина, — продолжал я. — Ну, скажем, не самая большая, однако вполне приличных размеров, помнится, был «бьюик», большой, и… в общем, мужчина вовремя не затормозил. Он ехал в левом ряду, видно, хотел пойти на обгон, потому что когда я увидел его впервые, он сворачивал вправо, чтобы попасть в ряд и…

— Так, так, так, — закивал Холгейт.

— Дальше, разглядели ли вы его достаточно хорошо, чтобы потом без труда узнать?

Я покачал головой:

— Тогда нет.

Он слегка помрачнел.

— Во время инцидента, — добавил я, — он вышел из машины.

— И вы тогда его узнали?

— В то время я не знал, кто он, но теперь знаю. Этим человеком были вы.

Он расплылся в улыбке:

— И кто, вы говорите, был виноват?

— Господи, да здесь не может быть никакого сомнения! — воскликнул я. — Я сожалею, мистер Холгейт, и мне очень не хотелось бы свидетельствовать против вас, но вина полностью лежит на вас. Вы врезались в задний бампер автомобиля. Утверждаю, врезались вы. Нажали на тормоза, когда оставалось всего три-четыре фута. Это немного смягчило удар… даже удивительно, как мало было шума. Но тем не менее вы стукнули ту легкую машину достаточно сильно, чтобы… м-м-м, словом, я видел, как у девушки дернулась голова.

— Так-так, и что было дальше?

— Она вышла из машины, вы вышли из машины, очевидно, показали друг другу водительские удостоверения, записали данные.

— Как держалась молодая женщина, выйдя из машины?

— Похоже, была ошеломлена, — сказал я. — Держалась рукой за шею. Даже потом, когда вы показали свое водительское удостоверение, а она записывала, видимо, ваш адрес, она продолжала потирать шею левой рукой.

— Что потом?

— Потом она села в машину и уехала.

— Вы помните, где точно произошла авария?

— Конечно. На восточной стороне Главной улицы, не доезжая пересечения с Седьмой улицей. Как раз напротив входа в кинотеатр.

Холгейт сказал:

— Мистер Лэм, у меня к вам просьба.

— Какая?

— Хочу, чтобы вы дали письменные показания под присягой.

— Что ж, не возражаю, — сразу согласился я.

Не скрывая радости, Холгейт обратился к секретарше: