Подстилка первородных (СИ)

«Чертов Рик» – сокрушается Ханна, забегая на территорию школы, когда урок начался уже как несколько минут. Она быстро доходит до нужного кабинета и, когда тянется к ручке двери, за которой ей предстоит встретить гнев Мистера Келвина за двухминутное опоздание, которое вероятно «очень» пошатнет ее знания по биологии, она чувствует крепкую хватку на своей руке, а после ее бесцеремонно заталкивают в уже пустую женскую раздевалку. Гнев поднимается в ней жгучей волной, но как только она видит перед собой взвинченную Ребекку, на смену ему приходит неоднозначное любопытство. Первородная пытается казаться яростной и при этом же как-будто выглядит испуганной, но разве такое возможно? Кто-то способен напугать Ребекку Майклсон?

— Что задумали твои друзья?! Они правда хотят освободить Майкла или это очередной жалкий блеф?! — Восклицает вампирша, злостно, но с некой надеждой смотря на девушку. Честно, это ее странное состояние выбило из колеи блондинку, поэтому, сделав глубокий вдох, дабы успокоиться, она поудобнее закидывает на плечо сумку и спустя несколько секунд все-таки отвечает.

— Я не понимаю, о чем ты. Что вообще за Майкл?

— Оу, да, ну разумеется. Тогда где ты была все утро?

— Я была с Риком, ясно? Он затащил меня на начало «ночи освещения», — довольно резко кидает Ханна, не сдерживаясь от грубости в ответ на грубость, ведь эта ситуация начинает порядком раздражать, — И к твоему сведению, если бы я готовила с ними какой-нибудь коварный план или освобождала совершенно неизвестного мне Майкла, то не послала бы Мистера Зальцмана, когда он сказал мне держаться от тебя подальше. Хотя, возможно, стоило бы, ведь сейчас ты ведёшь себя неадекватно, — умом Форбс прекрасно понимает, что доверять ей Майклсон нет никакого смысла в суровых реалиях её жизни, но беспочвенные обвинения не могут просто остаться незамеченными. Закончив сверлить ее взглядом, Ребекка садится на лавочку, пустыми глазами уставившись куда-то перед собой. Ханна делает то же самое.

— Елена сегодня приходила ко мне на тренировке. Эта сучка пыталась шантажировать меня.

— Эм, ладно, это звучит заведомо странно. Каким образом Гилберт может шантажировать тебя? — Майклсон медленно поворачивает к ней голову, смотря на нее уже относительно спокойным, но все ещё обжигающим взглядом.

— Они освободят Майкла, если я не расскажу ей всю правду о древних рисунках в пещере под домом Локвудов, они освободят его, понимаешь? — Спрашивает первородная, повышая и без того дрожащий голос, на что Форбс остаётся только в очередной раз вопросительно взглянуть на неё, — Моего отца, — Ребекка тяжело вздыхает, пряча лицо в руках, дабы постараться прийти в себя. Ханна уже думает, что она не заговорит, но девушка продолжает, — Мои родители только поженились, когда началась эпидемия чумы. Они потеряли ребенка, они решили сбежать и защитить будущих детей от этой беды.

— Но как вы оказались здесь? — Сразу же спрашивает Ханна,— Эта часть земли ещё не была открыта, — Майклсон усмехается, по-доброму насмешливо глядя на блондинку, что внимательно слушает ее.

— Так написано в ваших учебниках. Моя мать знала ведьму Айану, которая слышала от духов о таинственной земле, где все здоровы и обладают даром скорости и силы, и моя семья оказалась здесь среди этих необычных людей – оборотней, но для нас они были просто соседями, мы жили с ними в мире около двадцати лет. У моих родителей родилось несколько детей, включая меня, мы были обычной семьёй. Раз в месяц наша семья уходила в пещеры под деревней, всю ночь выли волки, а к утру мы возвращались домой. Однажды в полнолуние Клаус и мой младший брат Генрик сбежали посмотреть, как люди превращаются в зверей, это было запрещено, и Генрик поплатился за это, — она останавливается, переводя дух, воспоминания безжалостно режут лезвием по сердцу первородной, и Ханна видит это, поэтому не торопит ее, терпеливо ожидая продолжения истории, — Это было начало конца мирной жизни с нашими соседями. И один из последних моментов, когда мы были людьми, — она вдруг поднимает на нее глаза, немного обречённо, но с определенной долей яда в голосе продолжает, — Стефан не должен был дарить Елене ожерелье. Оно принадлежало древней ведьме.

— Той, что наложила проклятье на Клауса?

— Не только проклятье. Это она превратила нас в вампиров. Вампиризм был формой защиты. Мои родители просто искали способ спасти своих детей. Мой отец был слишком горд, он больше не хотел убегать, он хотел бороться и быть сильнее волков. Они кусались – мы должны отвечать, они быстры – мы должны быть быстрее. Ловкость, сила, чувства – все должно быть усилено. Он загорелся этим, и поэтому, когда Айана отказалась от этой затеи, он заявил, что это должна сделать наша мать, — встретив пораженный взгляд Форбс, Майклсон вздыхает, доставая из своей сумки небольшую фляжку, — Моя мама тоже была ведьмой. Ведьмой первородной семьи, древней ведьмой, — в эксцентричной манере произносит первородная, делая несколько скупых глотков темной жидкости и жестом предлагая Форбс, но та отрицательно качает головой.