Подтверждение

Говоря это, я переворачивал страницы в поисках тех, что не были перепутаны. Большая часть таких страниц оказалась в первой четверти рукописи. Я заметил на многих листах капли засохшей крови, а по краям пачки виднелась широкая засохшая коричневая корка. Уже при беглом просмотре мне бросилось в глаза, как часто встречается имя Сери. Было важно объяснить Грейс, кто такая Сери, чем та была для меня и что я теперь знаю о ней. И это, и мое состояние духа, отраженное в эскапистских фантазиях, и проблематичное отношение к Фелисити. Высшая правда, содержащаяся в этой истории, мое определение себя делали меня статичным, а мой взгляд обращенный внутрь, эмоционально застывшим.

Грейс должна ознакомиться с этим, чтобы наконец освободить меня.

– Питер, когда ты такой, ты меня пугаешь, – она закурила; в этом не было ничего особенного, но сейчас это движение выдало возвращение былого напряжения. Брошенная в пепельницу спичка продолжала гореть.

– Когда я какой? – спросил я.

– Ты снова будоражишь меня. Перестань!

– Что случилось, Грейс?

– Убери эти бумаги! Я не выдержу этого!

– Я же должен объяснить тебе…

Она прижала руки к вискам, ее пальцы вцепились в волосы. Новая аккуратная прическа растрепалась. Теперь я видел, что мое возвращение было ошибкой, потому что, когда Грейс двигала руками, блузка у нее на груди слегка натягивалась и я жаждал ее тела. В нас обоих было слишком много безумия.

– Что ты хочешь объяснить, Питер? Что еще можно сказать?

– Я должен тебе это прочитать.

– Не мучай меня! Я не сошла с ума… ты же ничего не писал!

– Мне казалось, что я определяю себя, свое «я». В последний год, когда я ушел.

– Питер, ты сошел с ума? Страницы пусты!

Я расправил на кровати смятые листы, разложив их, словно фокусник – карты. Слова – история моей жизни – передо мной. Все было тут: страницы машинописного текста, бесчисленные правки, дополнения, заметки на полях и подчеркивания. Черной тушью, синей шариковой ручкой, простым карандашом… и коричневые продолговатые капли засохшей крови. Здесь было все мое «я».

– Тут ничего нет, Питер. Ради всего святого, это же чистая бумага!

– Да, но…

Я уставился на страницы, вспоминая свою белую комнату в домике Эдвина. Каждое помещение в этом домике приобретало состояние высшей реальности, глубокой правды, которая переходила в подлинное существование. То же было и с моей рукописью. Слова были тут, нестираемые с бумаги, точно те, какие я написал. Однако для Грейс, которая не видела души, создавшей эти слова, они не существовали! Я писал и не писал их!

История была тут, но слов не было.

– Куда ты смотришь? – воскликнула Грейс, и в ее голосе появились резкие нотки. Она отвернулась и потянула за кольцо на пальце.

– Я читаю.

Я наконец нашел страницы, которые хотел ей прочитать: это была седьмая глава, где мы с Сери встретились в Марисее. Эта встреча повторяла нашу с Грейс встречу на острове Кос в Эгейском море. Сери работала в бюро Лотереи, а Грейс в Греции проводила отпуск; Марисей был шумным городом, а на острове Кос был всего один маленький порт. События различались, но оставалась высшая правда чувств. Грейс все это знала.

Я отделил эти страницы от других и протянул Грейс. Она положила их между нами на постель, пустой половиной кверху.

– Почему ты не хочешь ничего видеть? – спросил я.

– Что ты пытаешься показать мне?

– Я только хочу, чтобы ты поняла. Пожалуйста, прочти это.

Она быстрым движением схватила страницы, скомкала и бросила через комнату.

– Я не умею читать пустую бумагу!

Глаза ее были мокры, она рвала кольцо, пока оно не соскользнуло с ее пальца. Наконец мне стало ясно: она не обладала достаточной силой воображения, чтобы понять, и я сказал как можно дружелюбнее и мягче:

– Мне нужно объяснить тебе…

– Нет, молчи! С меня хватит. Ты живешь целиком в мире фантазии? Что ты себе воображаешь? Ты знаешь, кто я, кто я на самом деле? Ты знаешь, где ты сам и что делаешь?

– Ты не можешь читать слова, – сказал я.

– Потому что их тут нет! Здесь нет ничего! Ничего!

Я встал и собрал скомканные страницы. Разгладил их ладонью и положил к другим. Собрал листы и сложил в умиротворяюще знакомую стопку.

– Ты должна понять, – сказал я.

Грейс опустила голову и прижала ладони к глазам. Я слышал, как она пробормотала:

– Ну, опять!

– Что?

– Так дальше нельзя, пойми же. Ничего не изменилось, – она вытерла глаза платком и, не обращая внимания на тлеющую сигарету, быстро вышла. Я слышал, как в коридоре она сняла телефонную трубку и набрала номер.

Хотя она говорила тихо, повернувшись ко мне спиной, я услышал:

– Стив?.. Да, это я. Ты можешь приютить меня сегодня на ночь?.. Нет, мне ничего не нужно, действительно ничего, я в порядке. Только на сегодняшнюю ночь… Да, он снова здесь. Не знаю, что произойдет. И все же все в порядке… Нет, я приеду на метро. Да, я совершенно здорова, честно. Примерно через час? Спасибо.

Когда она вернулась в спальню, я встал. Грейс потушила сигарету и повернулась ко мне. Она, казалось, взяла себя в руки.

– Ты слышал, о чем я говорила? – спросила она.

– Да. Ты уходишь к Стиву.