Подумаешь, попал – 2

с солдатиками не потопили! Хорошо еще, что наш рулевой не растерялся, вовремя руль подвернул, в сантиметрах бортами разошлись. Мы их только водой от создавшейся волны окатили.

– Вот что, братцы, близко к винту не подходите, а то в раз без головы

окажетесь, – донесся другой голос.

Еще одна платформа отошла от берега. На третий понтон вкатился легкий танк Т-60, тотчас же заглушив двигатель. Из танка вылез командир и обратился к старшему понтонеру:

– Ты, Гриша, в этот раз на берег не вылетай, мы сами съедем!

Я улыбнулся, вспомнив происшествие на озере, когда на полной скорости платформа чуть полностью не выскочила на берег. Легкий танк, стоявший на ней, буквально вылетел на сушу. Хорошо, что обошлось без серьезных увечий – участники испытаний отделались шишками и синяками.

Стрельба, до этого доносившаяся с противоположного берега, стала стихать, уходить куда-то в глубину обороны. Очевидно, немцы не выдержали натиска атакующих и стали отступать. Между тем, на нашем берегу началось столпотворение – техника, танки, машины все прибывали и прибывали, а понтонный мост все еще не был готов.

Я видел, саперы стараются изо всех сил, и поэтому подгонять, что-то кричать, приказывать не имело смысла. Это лишь внесло бы сумятицу, да и спешка не всегда ведет к положительным результатам. Катера, урча моторами, наконец-то, начали заводить выстроенные в цепочку соединенные между собой платформы. Снова стали приставать к берегу возвратившиеся платформы, им требовалась дозаправка. Бойцы, ждущие своей очереди на посадку, отойдя в сторонку, курили.

В этот раз на одну из платформ начали грузить ящики с боеприпасами. Иван Толбухин, до этого стоявший неподалеку от меня, вдруг сорвался с места и, подбежав к одной из машин, стал отчитывать водителя:

– Ты какого черта сюда заехал? Не видишь, весь проезд перегородил, дурья твоя башка! Давай, сдавай назад! А вы какого черта рты раззявили? – Иван стал отчитывать офицеров, – Нельзя такой оравой скапливаться, уже рассвело, немецкие самолеты вот–вот могут прилететь, а тут такая цель – бросай бомбы, не промахнешься!

Тут Толбухин был прав, я посмотрел на прояснившееся небо с редкими облаками, и пожалел, что сегодня не пасмурная погода.

– Есть, есть! Соединились с тем берегом! – по толпе, пронесся гул

радостных голосов.

Минут через двадцать первые танки, с десантом на борту, стали переправляться на другой берег. Одним из первых шел танк Толбухина. Высунувшись из башни танка, он помахал мне рукой. Я в ответ тоже махнул. Тупая, но уже терпимая боль, отозвалась в плече. Возбужденный происходящим, я совсем забыл, что правая рука у меня еще не совсем здорова. Сунув руку в перевязь, я направился к бронеавтомобилю, пора докладывать командарму Горбатову, что плацдарм на правом берегу Днепра создан.

Семен вывел свою группу на дорогу, которая, как утверждал взятый «язык», километра через полтора должна вывести десантников к гаубичной батарее противника. По дороге стало передвигаться легче. Сержант Сидоров с двумя бойцами ушел вперед – разведать обстановку и, в случае чего, не дать отряду попасть в неожиданную ситуацию, если вдруг встретятся немцы.

Встреча состоялась, но не с немцами. Как потом рассказывал Сидоров, сперва они услышали топот ног, потом и шум голосов. Прислушались, голоса вроде доносились на русском. Свои, решил было Сидоров, из тех, что затерялись при высадке. Но на встречу спешить не стал, по шуму, поднятому сотней ног, понял, своих столько быть не может.

– Давай, давай! Быстрей! Пошевеливайся! – наконец, разобрал сержант в этом гуле.

Мелькнули, лучи фонариков.

– Жухарев, быстро к нашим, предупреди! – приказал Сидоров, а сам с

другим бойцом залег в ближайших кустах. Вскоре идущие поравнялись с кустами у дороги, где укрылись разведчики. Свет одного из фонариков не спеша прошелся по кустарнику, потом развернулся. Сержант приподнял голову. И тут он понял, что за толпа попалась им на встречу. Куда-то гнали пленных, но почему среди ночи?

Конвоиры, почти все, имели фонарики, которыми освещали не столько

дорогу, сколько конвоируемых, а тех было не меньше двухсот человек. Охраны же было приблизительно до взвода, и разговаривали они между собой, и подгоняли пленных, на русском языке.

Где-то позади колонны донеслось ржанье лошадей. По угадывающимся

силуэтам лошадей и телег стало понятно – вслед за пленными шли подводы. Вдруг из толпы, воспользовавшись тем, что конвойные чем-то отвлеклись, в кусты нырнула фигура и, пригнувшись, поползла в них дальше. Они столкнулись нос к носу. Сидоров действовал быстро. Одной рукой он зажал рот беглецу, другой сделал удушающий прием.

Конвойные, похоже, ничего не увидели и не услышали. Прошла колонна, прогромыхали мимо подводы, и вскоре все стихло.

Пленный потихоньку стал приходить в себя. Едва отдышавшись, первое, что он сделал, спросил:

– Вы кто?

На что Сидоров, ответил:

– Тут, парень, вопросы задаем мы! Так что лежи тихо и молчи, пока не спросим.