Подвальная станция

Этим она и занималась. Она взяла грейдер и делала печальные и сердитые дороги. Сэм, наконец, подошел и стал по ним ездить грузовиком, но чувство обиды не проходило. Эми сидела в дальнем углу и ныла. Так это называла маман. Эми не будет больше играть. Ари ощущала в горле комок, который было невозможно проглотить, но она уже на такой младенец, чтобы плакать, и у нее вызывали отвращение всхлипывания Эми, это раздражало ее и уничтожало любую возможность радости. Сэм тоже был грустным.

После этого дня Эми появлялась не слишком часто. А когда появлялась, играла отдельно, и Ари сильно стукнула ее один раз в спину.

Федра взяла Эми за руку и увела ее в дом.

Ари вернулась к Сэму и села. Валери почти никогда не бывал здесь. И Пит — тоже. Они оба нравились ей больше всех. Оставался только Сэм, но Сэм — это только Сэм, ребенок с невыразительным круглым лицом. С Сэмом было все в порядке, но он мало разговаривал, разве что разбирался в платиферах и в починке грузовиков. Он ей вполне нравился. Но она потеряла многое. Если тебе что-то больше всего нравится, то оно и пропадает.

Она потеряла не Эми, а Валери. Сиру Шварц перевели, а это означало, что и Валери — тоже. Она спрашивала его, приедет ли он обратно повидаться с ней. Он говорил, что да. Маман говорила, что это слишком далеко. Так что она поняла, что он в самом деле уехал и никогда не вернется. Она на него очень сердилась за то, что он уезжает. Но он не был виноват. Он подарил ей свой космический корабль с красными огнями. Вот насколько он сожалел о разлуке. Маман сказала, что ей следует вернуть корабль, так что ей пришлось это сделать до того, как она сказала «до свидания» и ушла из дома Шварцев.

Она не понимала, почему это было несправедливо, но Валери плакал, и она — тоже. Сира Шварц сердилась на нее. Она это заметила, несмотря на то, сира Шварц была с ней любезна и сказала, что ей будет не хватать Ари.

Маман увела ее домой, и она проплакала весь вечер, пока не уснула. Несмотря на то, что маман сердилась и велела ей прекратить плакать. Она ненадолго прекратила. Но еще в течение нескольких дней она будет всхлипывать. А маман потребует прекратить и это, прошлось подчиниться, потому что маман становилась все более встревоженной, и вокруг дома все сгущалось — только так она и могла выразиться. От этого все делалось ужасным. Так что она знала, что расстраивает маман.

Иногда она пугалась. И не могла сказать, почему.

Она грустила по Эми и старалась хорошо относиться к Сэму и Томми, когда тот приходил, но при этом думала, что если Эми вернется, то она снова ее ударит.

Она бы стукнула и Сэма и Томми тоже, но ели она так сделает, то останется совсем одна. Федра сказала, что ей надо быть хорошей, а иначе никто из детей не захочет с ней играть.

— Это — та самая Комната? — сказал Инструктор.

— Да, сир? — откликнулась Кэтлин. Она была взволнована и обеспокоена. От Старших она слышала о Комнате. Она слышала о том, что в ней может происходить что-то типа внезапного включения и выключения света, а иногда бывает вода по полу. Однако ее Инструктор всегда произносил Правильное Слово. Ее Инструктор сказал ей, что ей надо пройти туннель и сделать это быстро.

— Ты готова?

— Да, сир.

Он открыл дверь. За ней находилось маленькое помещение с другой дверью. Вход закрылся, и свет погас.

Холодный сырой сквозняк ударил ее в лицо. И еще там было эхо.

Она пошла, не представляя даже, куда ведет туннель, и вообще в туннеле ли она.

— Стой? — вскрикнул голос. И красная точка обожгла стену, и раздался хлопок.

Это был выстрел. Она знала это. Ее тело знало, что делать; она бросилась на пол, намереваясь перекатиться и найти укрытие, однако пол целиком накренился вниз, и она покатилась вниз по трубе, и плюх! — в холодную воду.

Она замолотила руками и ногами и встала в воде, доходившей ей до колен:

— Ты никогда не верила в отсутствие угрозы. Кто-то стрелял. Ты бежала и добралась до укрытия.

Но: надо пройти туннель, говорил ей Инспектор. Как можно быстрее.

И она отправилась, быстро, насколько могла, пока не наткнулась на стену, и поспешила вдоль нее, снова вверх, выбираясь на сухое место. Пол звенел под ее подошвами. Шум ей мешал. Было темно, но она хорошо видна в темноте из-за светлой кожи и волос. Она не знала, должна ли она красться или бежать, но быстро — значит, быстро, раз сказал инспектор.

И вот она бежала легко и быстро, пальцами одной руки касаясь стены, чтобы сохранять в темноте ощущение пространства, а другую выставив вперед, чтобы не наткнутся на что-нибудь.

Туннель сделал поворот. Она преодолела подъем и снова спуск, по-прежнему в темноте.

Опасность! — почувствовала она за миг перед тем, как чья-то рука схватила ее.

Она ударила локтем и вывернулась, когда почувствовала, что ее хватают, зная, что это был Враг; зацепили только за одежду, и резким поворотом она освободилась, и быстро, быстро, как могла усерднее, пустилась бегом, с колотящимся сердцем.

Она ударилась в стену на повороте — бац… и почти потеряла сознание, но поднялась снова на ноги и рванулась вперед, вперед…

Впереди открылась дверь, белая и ослепляющая.