Подвальная станция

Война происходила за поколение до них. Война являлась тем, что никто не хотел возобновлять; однако угроза ее ощущалась постоянно. Торговцы Содружества прилетали и улетали. Сол занялась исследованием противоположной части пространства и, обжегшись, поняла, что это опасно. Обыватели с богатой культурой и с изоляционистской сентиментальностью. Теперь Сол предпринимает безнадежные попытки втиснуть свою политику между Содружеством и Союзом, стараясь не попасть в зависимость от правления Содружества и стремясь пройти узенькой тропкой, находясь на которой они смогут остаться независимыми от кораблей Содружества, не подтолкнув Содружество к защите его договорных прерогатив, и не сталкивая интересы Союза и Содружества. Обстановка была очень деликатной. Но она неуклонно улучшалась.

Поколение выросло в представлении, что проблема решается.

Однако старые снаряды, выпущенные крейсерами сто лет назад, до сих пор представляли опасность для кораблей. Иногда прошлое вовсю напоминало о себе в сегодняшних новостях.

Давняя вражда, призраком всплывающая на поверхность, тревожила ныне живущих людей.

— Не создается впечатления, будто нашли троих или четверых уцелевших, — сказал Джастин Гранту. — Они говорят «незаконная колония» и признают, что она — наша.

— По-прежнему действующая? Организованная?

— Это не совсем ясно.

Снова наступило молчание. Наконец, Грант выпрямился и вспомнил, что собирался высушить волосы прежде, чем они высохнут сами.

— Идиотская неразбериха, — сказал Грант. — Они сообщили, что их уже успели вышвырнуть или еще только собираются? Или что вообще они собираются делать в связи с этим?

— Еще не знают.

— Ну, можно предположить, где проведет Жиро следующую неделю, так ведь?

Ари надоели кабинеты. Она смотрела на входящих и выходящих людей. Она сидела за столом в глубине кабинета и вырезала узоры из сложенной бумаги, которую затем разворачивала. Она взяла бумагу и нарисовала рыбу с длинным хвостом. Наконец, девочка встала и выскользнула в коридор, пока Нелли не следила, пока маман занималась чем-то долгим и скучным в кабинете. Похоже было, что маман собирается еще долго разговаривать.

А это означает, что маман не будет возражать, если она походит взад и вперед по коридору. Там были только кабинеты. То есть нет магазинов, нет игрушек, не на что смотреть и нет видео. Вообще-то ей нравилось сидеть и раскрашивать. Но самым лучшим был кабинет маман, потому что там имелось окно, из которого можно смотреть.

В обе стороны кроме дверей ничего не было. На полу шли металлические полоски, и она ступала по одной из них, заглядывая в открытые двери. Дверей оказалось много.

Так она увидела Джастина.

Он сидел за столом, работая на клавиатуре, очень серьезный.

Она стояла в дверях и смотрела на него. И ждала, просто глядя на него, когда он обратит на нее внимание.

Он всегда отличался от остальных людей. Она помнила его на той встрече в сверкающем зале, и Гранта с ним. Она видела его только изредка, а когда спросила маман, почему все беспокоятся по поводу Джастина, маман ответила:

— Ты — фантазерка.

Она знала, что это не так. Это было тревожное ощущение. Она знала, что не следует беспокоить Джастина. Но отсюда, из коридора, по которому проходили люди, все казалось безопасным. А она просто хотела посмотреть на него, и не собиралась заходить внутрь.

Она переступила с ноги на ногу, и тогда он заметил ее.

— Привет? — сказала она.

И снова почувствовала страх. Его страх, когда он поднял глаза. И свой — когда подумала, что ей попадет от маман.

— Привет? — ответил он нервно.

Так было всегда, когда она встречала Джастина. Отпечаток нервозности на всем, что бы он ни делал, становился явственнее при ее приближении. Нервничали все. В этом была загадка, которую она не могла разрешить, и она чувствовала это: как маман обрывала расспросы, касающиеся Джастина. Маман этого не одобряет. И Олли тоже. Джастин приходил на вечеринки, и она видела его через комнату, но маман всегда подходила и не пускала ее, когда она отправлялась сказать «привет». Так что она думала, что Джастин по какой-то причине находится в большой беде, а может быть, что-то неправильное происходит с ним самим, поэтому они не уверены, что он поведет себя подобающим образом. Иногда такими становились эйзи. Иногда граждане. Так говорила маман. И гражданина было труднее исправить, а эйзи — легче расстроить. Так что она не должна дразнить их. Разве что Олли мог все уладить.

О Джастине много чего болтали эйзи, но она сама не слишком им доверяла. Он был просто Джастин. И он представлял загадку, которая появлялась и исчезала, и при этом дети только мешали.

— Маман там с сиром Петерсоном? — сказала она, желая втянуть его в разговор, а также потому, что хотела поставить его в известность, что она не просто так болтается по коридорам. Так это, значит, кабинет Джастина! Ужасно маленький. Везде были бумаги. Она наклонилась слишком далеко, и ей пришлось ухватиться за дверь, чтобы не упасть.

— Дурочка, — сказала бы маман. — Встань. Стой прямо. Не раскачивайся.

Но Джастин никогда много не говорил. Он предпочитал слушать.