Подвалы твоего сердца (СИ)

— Она не умрет, — процедил сквозь зубы Драко, глядя в свои глаза. Он словно угрожал невидимому врагу, и на секунду показалось, что отражение преобразило искривленные губы в мерзкую улыбку. — Ты её не убьёшь, ничтожество! — закричал он и ударил кулаком в стекло. Боль слегка отрезвила, и отражение перестало казаться враждебным. Конечно. Это был всего лишь он, всего лишь Драко Малфой. Даже клятва не была способна сподвигнуть его на преступление против Гермионы и собственного сердца! Но чем больше он повторял это про себя, тем меньше верил. Драко был достаточно образован, чтобы знать, какие силы питают клятвы на крови.

«Я не стану завершать Обряд» — звучали в голове его собственные слова, сказанные Протеусу. Драко зажмурился.

«Ты поклялся, что завершишь», — вторил голос Нотта, – «…от этой клятвы может освободить только смерть».

Малфой резко открыл глаза. Отражение, секунду назад будто бы гадко улыбающееся ему, теперь выглядело сильно напуганным, и Драко испытал чувство, сходное с мстительным удовлетворением. Чудовище, таящееся внутри него в ожидании часа высвобождения, испугалось. Хотелось громко рассмеяться, но Драко задумчиво молчал. В памяти вдруг возродился один из дождливых летних дней в Уилтшире, когда все вокруг дышало серостью и тоской. Малфой помнил, что те дни были для него особенно невыносимы, потому что он помогал отцу с сортировкой документов. Среди бесчисленных листов с записанными на них крупными суммами вдруг обнаружился сложенный вчетверо пергамент. Драко увидел его прежде, чем отец, и потому развернул.

«Не заставляй меня сомневаться в тебе, Люциус. Вся твоя семья будет расплачиваться, если ты совершишь еще одну ошибку»

Когда Драко показал пергамент отцу, тот побледнел и опустился в кресло. Люциус долго смотрел на выведенные кривым почерком буквы, словно что-то вспоминая, а потом сложил бумагу и убрал в ящик стола.

«Может прийти день, Драко», — сказал он тогда, — «когда я не смогу защитить тебя и твою мать. Это будет величайшим позором…», — следовала долгая пауза. Отец обошел стол и положил ладонь на боковую панель. Убедившись, что Драко следит за ним, он легким движением сдвинул её в сторону, и из стола медленно выехал потайной ящик.

«Я вряд ли умру от старости. И если это произойдет намного раньше, ты должен пообещать мне, что не заставишь мучиться свою мать и себя. Я завязан в очень, очень темных делах. Они и рядом не стояли с теми финансовыми махинациями, о которых ты и так знаешь. Для меня смерть будет означать проигрыш, но для вас…» — Люциус достал из ящика шкатулку из черного дерева и открыл её. На бархатном дне в ряд лежали три изящных флакона с темно-зеленой жидкостью. Драко помнил, какое дурное предчувствие его посетило при взгляде на содержимое шкатулки.

«Придет время, когда это будет единственным выходом. Здесь три порции «мгновенной смерти». Я надеюсь, что тебе не придется открывать эту шкатулку, но не позволяй себе забыть о ней. Иногда смерть способна избавить от страданий…»

Малфой понял смысл сказанных отцом слов намного позже. Когда его предплечье заклеймила черная метка, они наконец приобрели смысл. Всякий раз, когда Волан-де-Морт подолгу задерживал взгляд на нем, Нарциссе или Люциусе, Драко вспоминал про потайной ящик и чувствовал… Облегчение. Слишком рано юный Малфой осознал ценность смерти.

Однако до сих пор Драко мучил лишь один вопрос: почему Люциус не избавился от пергамента с угрозой? Теперь, глядя на себя в зеркало, он понимал: отец хранил пергамент для того, чтобы никогда не забывать, чего могут стоить ошибки.

— Господин, — тоненький голос Линка вырвал Малфоя из тяжелых размышлений. Драко шумно вдохнул и повернулся, надеясь увидеть хотя бы десяток эльфов, но тут же застыл. Линк переводил виноватый взгляд с пола на единственную дряхлую эльфийку, стоящую рядом с ним.

— Это все? — Малфой старался сохранить невозмутимое выражение лица, но его голос выдал глубокую подавленность.

— Остальные эльфы побоялись идти против приказа мистера Нотта, — неловко оправдался Линк, будто это он предал своего хозяина. — Но Тиф… — он оглянулся на эльфийку и ободряюще кивнул ей. — Тиф вызвалась на помощь господину.

— Тиф настолько стара, что видела рождение отца вашего прадеда, хозяин, — скрипуче проговорила она, сжимая в руках нелепую наволочку, в которую была облачена. — Тиф ни за что не предаст юного господина, если он нуждается в помощи.

— Спасибо, — Драко кивнул. Надежды понемногу покидали его, но бездействие было еще хуже. Взяв в руки приготовленные вещи, Драко подошел к эльфам и опустился на корточки. — Я освобождаю вас, — и, предвосхищая вопли ужаса, продолжил:

— Вы должны попытаться разрушить алтарь, поддерживающий магию второго пространства.

— Но ведь это означает, что мы должны нанести урон родовой магии! — возразила Тиф, все еще не принимая элемент одежды. — Домовик не имеет права вредить дому своих хозяев!

— Именно поэтому я освобождаю вас, — поспешно объяснил Драко. — В этих стенах произойдут ужасные вещи, если вы не разрушите алтарь!