Подвалы твоего сердца (СИ)

— Заклинание невидимости освоила, а тихо дышать не научилась? — усмехнулся Малфой и, заметив попытку Гермионы к побегу, схватил за руку и рывком подтолкнул к столу. Загремели, падая, тяжелые приборы, а вслед за этим послышался звук разбитого стекла.

Гриффиндорка, ладонями уперевшись на покрытый материей стол, испуганно огляделась и ужаснулась тому, что стала причиной погрома в запечатанном кабинете. Однако Малфоя, кажется, это вовсе не волновало.

— Как ты сюда попала? — наклонившись над девушкой, медленно проговорил Драко, пытаясь сдержать гнев до поры до времени. Он и так слегка испугался, когда волшебница боком ударилась об угол стола.

— Люди попадают в помещения через дверь, Малфой. Тебя не учили таким простым вещам? — вздернув острый носик, съязвила Гермиона. Драко послал к чертям внутренние призывы к самообладанию, и длинные холодные пальцы сомкнулись на шее девушки.

— Как же ты тогда сказала? — он притворно задумался. — Кажется, что-то вроде «Ты не в том положении, чтобы дерзить, Малфой»? Так вот, Грейнджер, — буквально прорычал он. — Хорошенько подумай, прежде чем сказать что-то ещё.

— Это правда, — уже тише сказала девушка, медленно сглатывая и пытаясь унять страх перед вооруженным волшебником. — Я следовала за кольцом, чтобы найти тебя, и оно помогло мне открыть дверь.

Давление на шею ослабилось, и Гермиона судорожно выдохнула, не переставая смотреть прямо в глаза разъяренного юноши. Он, изучая выражение лица волшебницы, пытался понять, врет она или говорит правду. Остановившись на последнем, Драко слегка успокоился, но пальцев с шеи не убрал, а лишь переместил ладонь выше, попутно замечая, что кожа Грейнджер, даже слегка влажная от волнения, под ладонью ощущается превосходно.

— И зачем же ты меня искала? — он вопросительно приподнял бровь, подходя ближе к столу и к Грейнджер непосредственно. Она сильнее прогнулась назад, пытаясь увеличить расстояние между ними, но даже не подозревала, что своими действиями еще больше раззадоривает вскипающую чистую кровь.

— Я хочу, чтобы ты возобновил обучение и занялся тем, чем обязан, в качестве старосты, — выпалила она, ощущая, как пальцы Малфоя с шеи продвигаются все выше, перемещаясь на подбородок и щеки.

— Ты хочешь, Грейнджер? — с нажимом спросил он, стискивая щеки гриффиндорки пальцами. — А я хочу взять тебя прямо на этом столе. Что скажешь?

Гермиона бы обязательно испугалась, если бы не ехидная усмешка на лице Малфоя. Он издевался. Как всегда, прощупывая страхи и болезненные воспоминания, Слизеринец уничтожал и подавлял словами.

— Мечтай сколько хочешь, — в тон ему огрызнулась Грейнджер. — Но если это произойдет, ты наконец-то сдохнешь, — вытянув перед его лицом руку с кольцом, девушка сдавленно рассмеялась.

Веселье гриффиндорки еще больше разозлило Малфоя, и он, перехватив выставленную перед его лицом ладонь, резким движением прижал её к столу. Гермиона, болезненно зашипев, в отместку впилась ногтями в тыльную сторону ладони юноши. Он криво усмехнулся, ведь эта малейшая боль была несравнима с тем наслаждением, которое он испытывал, наблюдая за затравленным выражением лица подружки Поттера.

— К твоему сведению, моя дорогая, есть много других не менее интересных вещей, которые я могу сделать, например, с использованием твоего мерзкого рта, — хищно улыбнувшись, проинформировал Драко.

— О, своему рту я найду достойное применение прямо сейчас… — вложив в слова всю ненависть, процедила Гермиона и дернулась, стискивая зубами находящиеся в непосредственной близости пальцы Малфоя.

Обескураженный подобной дикостью юноша негромко зашипел, жмурясь от боли. Однако на этом Гермиона не остановилась и, вскинув свободную руку, схватила слизеринца за галстук и потянула на себя, наматывая ткань на кулак. Драко покачнулся и, чтобы удержать равновесие, выставил руки по обеим сторонам от девушки, торсом ощущая трепещущий от тяжелого дыхания живот Грейнджер.

— Ты будешь посещать занятия, Драко Малфой, и будешь выполнять все до единого обязательства старосты, потому что я так хочу! — разозленно прорычала Гермиона, с силой притянув мерзкого слизеринца за его мерзкий галстук еще ближе. Она не была уверена, что это сработает, но с трепетом ожидала реакции чар, решив пока не размышлять о последствиях. Конечно, это шло вразрез с их соглашением, но Малфой первый его нарушил. Он вел себя как самый последний урод, так почему же Гермионе нельзя было побыть стервой?

Легкое удушье вкупе с обжигающим гневом и зарождающимся желанием уничтожали и без того неустойчивое самообладание Малфоя.

— Еще слово, Грейнджер, и на кулак будут намотаны твои волосы, — предупреждающе заметил он дрожащим голосом и неосознанно сильнее вжался в неё бедрами.