Подвенечное платье

Учитывая, что никаких особенных деталей Таня рассказать мадам де Ла Флер не успела, а ее, так называемый, спиритический сеанс внес еще больше сумбура, ведь она отчего-то говорила, что отец против ее выбора, актрисе пришлось действовать осторожно, не упоминая в записке имени избранника и причину, по которой той не следует за него идти. Что до платья, то оно действительно произвело на Таню огромное впечатление, но не совсем то, на которое расчитывала Лужина. Получив коробку, девушка пришла в ужас, решив, что это отец уже готовится отправить ее под венец с Александром, для чего и раздобыл фамильное платье. Ведь за день до получения этого рокового подарка Еремеев настаивал на том, чтобы Александр и Татьяна назначили дату венчания. По словам Александра, Таня даже не заметила спрятанную в коробке записку. Едва взглянув на платье, она тут же спрятала его подальше от глаз и побежала к нему за советом.

Анфиса в очередной раз была потрясена открывшимся перед нею обстоятельствами:

– Так это вы? Вы помогли Тане бежать?

Александр молча выложил на стол пачку небольших конвертов, по всей видимости, тех самых, которые на протяжении уже нескольких месяцев приходили ему вместе с утренней почтой, а затем продолжил рассказ:

– Я боялся за нее. Ссоры между Таней и Петром Ивановичем все более начинали походить на те, что были между ним и Марией Васильевной…

– Но как же вы справились с замком?

– Мы воспользовались окном.

– Но ведь на первом этаже окна не открываются, а наверху все подходящие комнаты были заняты. Если бы вы лезли через окна вашей или Таниной комнаты, вас было бы видно с освещенной улицы!

– Ваши аналитические способности, дорогая Анфиса Алексеевна, меня действительно впечатляют, но вы забыли, что в тот день была еще одна свободная комната на верхнем этаже – ваша. Точнее, тогда еще она вашей не была, но ваша предшественница съехала за пару дней до того, как вы появились в доме. Этим мы и воспользовались, к тому же комната гувернантки находится прямо напротив спальни Тани, и мы никого не должны были потревожить. За полчаса до десяти вечера, когда Глафира Матвеевна обыкновенно запирает дом, я вышел на прогулку, чтобы приставить к нужному окну деревянную лестницу. Затем вернулся как ни в чем не бывало к себе. Прихватив сменную одежду, я вместе с Таней спустился по приставной леснице во внутренний двор. После чего сопроводил Таню к ночному поезду в Москву, где ее уже ждал Акчурин. А после я отправился подальше от знакомых мест, чтобы никому не попасться на глаза. Переночевал на постоялом дворе, переоделся, а утром, когда Глафира Матвеевна отворила дверь, вернулся в дом, поспев к завтраку. Далее просто изобразил удивление, когда Татьяна не спустилась к столу в обычное время.

Александр кивнул в сторону писем:

– Cпешу вас заверить, что у Тани все хорошо, они с Акчуриным повенчались и уже обживаются в Одессе. В последнем письме она сообщает, что души не чает в своей свекрови, которая уже как неделю гостит у них с мужем и учит ее какому-то необычайному способу вязания крючком.

Еремеев, услышав, что Таня жива и счастлива, отстранился от все еще обнимавшей его Глафиры, сгреб со стола конверты с письмами дочери и молча, пошатываясь вышел из комнаты. Экономка, утирая слезы, последовала за ним. За столом остались только Александра, Анфиса и Лужина.

– Что до вас, сударыня, в детстве я много раз представлял эту нашу с вами встречу, но вот вы передо мной, а мне решительно нечего вам сказать… Мотивы ваши мне понятны, методы– отвратительны. Как я уже говорил вам ранее, я готов признать наше с вами родство и позаботится о вас, назначив ежемесячную выплату, но вынужден вас разочаровать, требовать от Петра Ивановича признать меня своим сыном я не планирую. Хотя ввиду открывшихся обстоятельств, к нему я, пожалуй, испытываю более теплые чувства, чем к вам. Полагаю, на этом наш разговор закончен, мой стряпчий свяжется с вами на следующей недели. Всего доброго.

Актриса хотела что-то добавить, но решив, что гораздо эфектнее будет удалиться безмолвно, передумала, элегатно поднялась со стула и вышла из столовой.

Сегодня за ужином к еде никто не притронулся.

Эпилог

Когда в столовой остались только Анфиса и Александр, обоим показалось, что в комнате стало нестерпимо душно. Александр подошел к ближайшему от него окну и открыл фрамугу. Несмотря на ненастную дождливую погуду, промозглый ветер, потянувший из окна, воспринимался чуть ли не таким же желанным, как и свежий морской бриз. Анфиса с удивлением заметила, что, подойдя к окну, управляющий извлек из откуда-то появившегося в его руках портсигара сигарету и закурил, чего прежде за ним никогда не замечала. Данное поведение вполне можно было расценить как желание остаться одному, но Анфисе совсем не хотелось уходить.

Немного замешкавшись, она тоже подошла к окну и из-за плеча Александра принялась смотреть на булыжную мостовую, по которой молотил увесистыми каплями осенний дождь.

– Я знаю, о чем вы хотите меня спросить, Анфиса. Вас интересует, почему я не рассказал вам раньше о том, что помог Тане бежать?