Подвеска пирата

— ...Если бы не Фелиция, болтаться бы мне на виселице в Стокгольме, как тому кролику, с которого приготовились снять шкурку. Где ты, моя ласковая, моя добрая, живая ли? — Клаус Тоде смахнул рукой набежавшую слезу, макнул в кубок сухарь, пожевал его и продолжил: — Уж кто ей доложил, что мое дело труба, не знаю. Не успел толком расспросить. Мне даже неизвестно, как она нашла подход к тюремщикам. Фелиция взяла все деньги, что я привозил ей, и отдала тюремному стражнику. Он оказался человеком порядочным и честным — не обманул. А мог бы. Ночью меня вывели из тюрьмы, и уже к утру следующего дня я был в море. Фелиция приготовила мне новую одежду, дала на дорогу несколько монет, узелок с продуктами и договорилась с рыбаками, чтобы они переправили меня в Нидерланды. А на прощанье сначала крепко поцеловала, а потом сказала: «Катись отсюда подальше, чтоб тебя черти взяли!» Вот и пойми этих женщин...

Клаус Тоже всхлипнул и жадно затянулся из трубки, которую ему заботливо приготовил Карстен Роде.

— Вот «индейского сорняка» мы здесь не нашли, — сказал он, блаженно прикрыв глаза. — И поначалу очень страдали, даже больше, чем от голода. Так на чем я остановился?

— На Нидерландах, — подсказал Гедрус Шелига, мысленно назвавший Клауса Тоде большим счастливчиком.

Это ж надо — «Русалка» нечаянно попала в крохотную точку на карте, и там диковинным образом оказался боцман «Веселой невесты». Или все-таки существует промысел Божий? Может, зря он так скептически относится к большой религиозности русских поморов?

— Ну, там я пробыл недолго. Нашелся знакомый человек, из дитмаршенских купцов, ты должен бы его знать, капитан (он назвал фамилию; Карстен Роде согласно кивнул), который пристроил меня на шняву, которой командовал капитан Бартоломеус ван Орлей. Сам понимаешь, домой я вернуться не мог — и кошелек мой был пуст, и меня там все равно нашли бы. А голландский язык я хорошо знаю, так что на судне сошел за своего. Как потом мне стало известно, ванн Орлей несколько лет пиратствовал в Вест-Индии, а затем прикупил себе постоялый двор в Роттердаме. Жил капитан не бедно, всего ему хватало, да видно судьба у него была такая — погибнуть в морской пучине. Царствие ему Небесное, хороший был человек...

Боцман истово перекрестился. Голштинец и Литвин переглянулись — раньше за Клаусом Тоде такой набожности не замечалось.

— Спустя полтора года после моего бегства из Амстердама, — продолжал Клаус Тоде, — составилась небольшая эскадра: три корабля под командой нашего капитана. Официально мы должны были торговать с туземцами островов Тихого океана, но на самом деле пустили в паруса вольный ветер. Позже я узнал, что капитан написал прошение голландскому правительству, в котором подробно описывал богатства испанских городов на Тихоокеанском побережье Южной Америки. В итоге он получил чин адмирала флота, каперский патент, сто пятьдесят тысяч гульденов и три корабля. Неприятности начались очень быстро. У берегов Африки мы повздорили с португальцами, когда пытались набрать свежей воды на берегу. В отместку за убийство нескольких матросов капитан приказал сжечь плантации сахарного тростника. А затем эскадра двинулась к берегам Бразилии. Местные португальцы, прослышав о нашем приближении, приготовили нам «горячий» прием: даже не позволили пристать к берегу и сумели поссорить нас с местными племенами индейцев... Мы оттуда едва убрались подобру-поздорову.

Клаус Тоде допил из кубка и просительно посмотрел на капитана. Но тот лишь отрицательно покачал головой — нельзя сразу так много; выпьем позже, когда будет готов обед. Боцман со вздохом сожаления отставил кубок в сторону и снова обратился к своим слушателям:

— Вот как с самого начала не повезет, то потом и не жди удачи. До осенних штормов мы сумели зацепить только одного португальца. Но он вез не золото или какие другие ценности, а вино, пестрые ткани и бусы для туземцев. Потом наступила зима, и капитан решил переждать ее в более теплых водах. Мы пристали к острову Санта-Клара, где отремонтировали свои корабли. Один из них пришлось сжечь из-за полной непригодности. Но даже с такими малыми силами нам удавалось нападать на испанские корабли. Мы брали на абордаж и мгновенно скрывались — так, что даже след никто не мог найти. Главной мечтой нашего капитана было захватить судно с сокровищами. А кто ж не мечтает об этом! Но при их хорошей охране с нашими суденышками нечего было и думать о такой затее. И все же вблизи острова Санта-Мария однажды мы заметили одинокий испанский галеон и устремились за ним в погоню. Наши быстроходные корабли без труда настигли его. Но каким же было разочарование, когда вместо золота на борту испанца оказалось лишь топленое сало и солонина! Оказывается, капитан, завидев нас, приказал выбросить сундуки с золотыми монетами за борт. Общий вес сокровищ составлял ни много ни мало 10 тысяч фунтов. Эх!

Боцман в сердцах стукнул кулаком по столу.