Подвиг

Нордековъ перешелъ Строгановскiй мостъ, перескъ Каменный островъ и вошелъ на улицу «Красныхъ зорь». Нева синла и золотыми искорками горли ея маленькiя волны, поднимавшiяся отъ набгавшаго втерка. По рк скользили шлюпки. Полуголые молодые люди въ трусикахъ гребли на нихъ мрчо и сильно, спортивнымъ, любительскимъ ритмомъ. Надъ ркою съ Коломяжскаго аэродрома пролетлъ аэропланъ. Первые трамваи — 2-й и 31-й номера обогнали Нордекова. Онъ не рискнулъ ссть въ нихъ. Они были биткомъ набиты людьми. Люди стояли на площадкахъ и на ступенькахъ. Городъ просыпался. Совслужащiе спшили по мстамъ.

Нордековъ шелъ по хорошо знакомому проспекту. Какъ и раньше дома стояли тснымъ рядомъ. Кое-гд пооблупилась штукатурка, но окна блестли на солнц, и, казалось, за ними былъ тотъ Петербургскiй уютъ и тепло, которые такъ любилъ Нордековъ. Сердце щемило воспоминанiями. Здсь познакомился онъ съ Лелей Олтабасовой и здсь протекла ихъ нжная и горячая любовь. По этому проспекту, по этой мостовой, мимо этихъ домовъ, онъ здилъ съ ней на лихач. Онъ вспомнилъ ихъ медовый мсяцъ и уютные завтраки на Каменномъ остров у Кюба-Фелисьена. Да, все это было, но какъ будто и есть. Не такимъ представлялъ себ Петербургъ Нордековъ no эмигрантскимъ газетамъ. Ему казалось, что онъ долженъ идти между разломанныхъ домовъ, съ разбитыми стеклами, по улицамъ пустынно мертвымъ, гд нтъ никого и гд изъ-за каждаго угла смотритъ смерть. Ничего этого не было. Городъ жилъ утренней жизнью, какъ жили и другiе европейскiе города. Немного остре былъ запахъ помоевъ, грязне троттуары, и на мостовой втеръ сушилъ вчерашнiя лужи.

Молодой человкъ съ открытымъ улыбающимся лицомъ, въ рубашк безъ галстуха, въ пестрыхъ въ полоску штанахъ, съ книгами подъ мышкой, безъ шляпы, стриженый по мод, какъ и его Мишель Строговъ стригся, на темени кустъ торчащихъ волосъ и бритые виски шелъ, направляясь прямо на Нордекова.

— Гражданинъ, скажите, какъ пройти на улицу товарища Скороходова?

Нордековъ остановился. Недоумнiе было на его лиц. Студентъ? … Нордековъ привыкъ видть студентовъ въ форм, быть можетъ, и бдно, но опрятно одтыхъ, этотъ … Кто онъ? И вспомнилъ — Вузовецъ.

— Можетъ, не знаете, раньше была Большая Монетная?

Нордековъ совсмъ смутился. Онъ прекрасно зналъ, гд была Большая Монетная. Пройти еще шаговъ пятьсотъ и проспектъ пересчетъ эта улица. Но признать, что онъ знаетъ Большую Монетную и не знаетъ улицы «товарища Скороходова», — показать, что онъ прiзжiй. Въ каждомъ встрчномъ Нордековъ видлъ агента Гепеу, шпiона, доносчика. Кто этотъ веселый молодой человкъ съ быстрыми насмшливыми глазами? Дйствительно Вузовецъ, или … Нордековъ уже взялся за стило.

— He знаю, гражданинъ, не знаю-съ, — быстро сказалъ онъ.

«Приподнимать каскетку или нтъ», — мелькнуло въ голов. «Провалился … пропалъ … Первый блинъ комомъ», — думалъ онъ и не зналъ, что же длать, но Вузовецъ быстро кинулъ:

— Извиняюсь, — и пошелъ дальше.

«Вотъ она и Большая Монетная, а вдь тотъ молодой человкъ идетъ въ противоположную сторону. Позвать его?.. Нтъ, онъ уже далеко. Чего добраго завяжется разговоръ, ну и влипну» …

На углу стояла желзная тумба для окурковъ и бумагъ. Шестъ съ вывской, гд было написано: — «улица имени тов. Скороходова» и указатель номеровъ домовъ торчалъ сбоку. Совсмъ какъ въ Берлин!

Солнце пригрвало. Отъ мокрыхъ асфальтовъ поднимался прозрачный паръ. Нордековъ выбрался на Невскiй. Здсь было чище. Кое-гд яркая раскраска домовъ и громадныя аляповатыя въ кубистическомъ стил намалеванныя афиши на круглыхъ будкахъ рзали глазъ, но это былъ тотъ же Невскiй, какимъ зналъ его Нордековъ. Онъ читалъ вывски. «Промбанкъ», «Ленинградскiй коммунальный банкъ», «Ленинградское соединенное общество взаимнаго кредита» … Какъ-то не совмщалось это съ представленiемъ о государств, гд капиталъ отмненъ. Въ окнахъ книжнаго магазина были разложены книги. Нордековъ остановился передъ ними. Надъ магазиномъ была вывска: «Рабочее издательство «Прибой». Нордековъ зналъ эти книги. Ястребовъ показывалъ и заставлялъ учить ихъ. «Библiотека для всхъ», «Ленинская библiотека», «Коммунистическiй Университетъ на дому», «Ленинскiй Комсомолъ», «Искра» … Все это за зеркальнымъ стекломъ магазина показалось Нордекову особенно внушительнымъ. Нордековъ отошелъ отъ окна и посмотрлъ еще разъ на Невскiй. Онъ былъ все тотъ же милый, родной Невскiй. Такой, какъ былъ во времена воспвшихъ его Пушкина и Гоголя. И каланча надъ Думой и вдали, надъ зеленою полосою Александровскаго сада, Адмиралтейская игла съ золотымъ корабликомъ. Панели Пудожскаго камня, асфальтовые троттуары и перевернутый для ремонта торецъ, съ рогатками по сторонамъ. Звонили трамваи. Они неслись цлою чередою: 12-й, 23-й, 14-й и 7-й. Все было какъ и прежде.