Подвиг

На англiйскихъ и французскихъ судахъ былъ поданъ сигналъ: «отбой». Адмиралъ Флислингъ ршилъ прекратить нападенiе на островъ и предоставить его своей судьб. Воля капитана Немо оказалась сильне воли Англiйскихъ и Французскихъ моряковъ. Она сломила ихъ наступленiе. Но не сдавался совтскiй комиссаръ. Онъ явился на флагманскiй корабль съ требованiемъ разршить ему забросать островъ съ гидроплановъ бомбами съ совсмъ особыми газами, противъ которыхъ вс противогазы были безсильны. Этотъ газъ, — особое видоизмненiе «Люизита», названнаго въ Америк «росою смерти», былъ изобртенъ въ Осоавiохим химикомъ нмцемъ, когда то сотрудникомъ и соперникомъ профессора Бундерлиха и былъ испытанъ надъ преступниками въ совтской республик. Дйствiе его было столь ужасно, что въ совтскихъ газетахъ не ршились опубликовать результатовъ испытанiй, но слухи о немъ проникли заграницу и, когда комиссаръ совтскаго флота предложилъ въ самомъ начал примнить этотъ газь, онъ встртилъ серьезный отпоръ со стороны своихъ боевыхъ товарищей. Теперь при вид потерь понесенныхъ совтскимъ дессантомъ, адмиралъ Флислингъ на предложенiе комиссара не отвтилъ ничего. Онъ умылъ руки. «Длайте, какъ хотите, но мы принимать участiя въ этомъ ужасномъ дл не будемъ», — означало его молчанiе.

И сейчасъ же десять совтскихъ гидроплановъ слетли съ моря и понеслись къ острову. Бурый низкiй дымъ жуткимъ туманомъ затянулъ островъ, поднялся до

вершины горы и растаялъ въ воздух. И когда снова въ подзорныя трубы сталъ виденъ весь островъ, на немъ не было замтно никакого движенiя. Комиссаръ явился къ адмиралу Флислингу. Онъ вошелъ, радостно возбужденный, торжествующiй и зловщiй. У адмирала Флислинга сидлъ представитель «Интеллидженцъ Сервисъ» капитанъ Холливель.

— Ну вы знаете, — потирая руки и не пытаясь ихъ подавать, зная на передъ, что его протянутая рука никмъ не будетъ принята, — ну вы знаете, — оживленно говорилъ комиссаръ. — Вы совершенно напрасно были противъ этого. Такъ съ этого надо было начинать и все было бы давно кончено. He даромъ наши товарищи, большевики, назвали этотъ газъ — «поцлуй смерти». И смотрите, какъ генiально придумано. Другiе газы, сдлавъ свое дло убiйства, остаются долго на земл, «по-цлуй смерти» поднимается вверхъ и можно наступать и можно сейчасъ же видть результатъ своей побды. Мы можемъ хать на островъ. Мы можемъ срывать проклятый флагъ, рубить мачту, мы можемъ брать трофеи. Потому, знаете, мое коммунистическое сердце совсмъ не выдерживаетъ — проклятый флагъ все разввается … Будто и не было нашей побды.

Адмиралъ Флислингъ поднялся.

- демте, капитанъ, — сказалъ онъ взволнованно, хватая руки капитана Холливеля, — поклонимся праху святыхъ героевъ, Русскихъ патрiотовъ.

He глядя на комиссара, какъ мимо пустого мста, прошелъ адмиралъ къ сходнямъ, гд стоялъ дежурный катеръ.

Шлюпки съ дессантомъ пошли впереди. Осторожность не мшала. Солнце садилось. Въ его золотыхъ лучахъ на вечернемъ бриз Русскiй флагъ, разввавшiйся

на мачт казался грозящимъ и торжественнымъ. Мертвая тишина была на остров.

Никто и никакъ не встртилъ матросовъ и краснофлотцевъ дессанта. Люди разсыпались жидкою цпью и, держа ружья на перевсъ, пошли вглубь острова къ гор. За матросами шли адмиралъ Флислингъ, капитанъ Холливель и нсколько англiйскихъ офицеровъ.

Въ глубокихъ окопахъ, съ коричневыми лицами, словно опаленными огнемъ, скорченные въ ужасныхъ мукахъ лежали мертвецы. У однихъ руки были подняты и страшными казались ихъ въ послдней смертной мук растопыренные пальцы, у другихъ пальцы были сложены, какъ для крестнаго знаменiя и въ лицахъ ихъ сквозь муки агонiи проглядывало спокойствiе смерти. Они лежали съ закрытыми глазами и покойны были черты людей, умершихъ въ сознанiи свято исполненнаго долга. Другiе съ открытыми выпученными, почти вылзшими изъ орбитъ глазами съ открытыми страшными ртами точно вопiяли къ небу, прося помощи.

Адмиралъ обошелъ островъ. Какъ мало было защитниковъ!

— Гд же тяжелыя пушки, о которыхъ вы вчера намъ докладывали? — съ презрнiемъ въ голос сказалъ Флислингъ шедшему въ сторон отъ него совтскому комиссару.

— Ну такъ я таки не говорилъ: — тяжелыя пушки, я говорилъ — пушки.

— Четыре Гочкиса! … Надъ нами смяться будутъ! … А гд миллiоны пулеметовъ … Сколько пулеметовъ насчитали вы на остров? — обратился Флислингъ къ своему флагъ офицеру.

— Шесть пулеметовъ, господинъ адмиралъ.

— Четыре Гочкиса и шесть пулеметовъ и для этого поднимать флоты двухъ великихъ державъ!

— Трехъ, — поправилъ съ наглостью комиссаръ.

— Я сказалъ двухъ! — рзко крикнулъ адмиралъ Флислингъ. — Англiи и Францiи!

Они поднялись на площадку, гд вдругъ передъ ними показался странно уцлвшiй въ этомъ общемъ разгром домикъ-баракъ изъ «соломита». Кругомъ были черныя воронки разрывовъ, осыпи земли, обломки скалъ, куски стали и мди, а домикъ стоялъ невредимый. Дверь была открыта, точно хозяинъ только что вышелъ изъ него.