Подвиг

— Mon colonel, когда же мы полетимъ? — спросилъ маленькiй съ худощавымъ, загорлымъ лицомъ летчикъ. Его сейчасъ же узналъ Ранцевъ по безчисленнымъ портретамъ, помщавшимся въ газетахъ въ связи съ его отважными полетами.

— Отсюда? Думаю, что я больше не полечу. Аппаратъ уже разбирается.

— Mais tu sais, — оживленно заговорилъ летчикъ, обращаясь къ своему спутнику, шедшему рядомъ безъ фуражки. Это былъ высокiй французъ, блокурый съ тонкимъ аристократическимъ породистымъ лицомъ. — Tu sais это же не аппаратъ, а чудо. Пойдемъ, посмотримъ… А вы, какъ вы жестоки! Вы его уже почти разобрали. Но я видалъ, какъ на прошлой недл вашъ летчикъ, мосье Арановъ, леталъ. Онъ и сейчасъ тамъ возится съ нимъ.

Онъ опять обратился къ своему товарищу.

— Представь, какъ стоялъ вотъ здсь, такъ безъ всякаго шума, прямо съ мста, безъ разбга, поднялся на воздухъ… Мн даже показалось, что онъ крыльями взмахнулъ, какъ птица. Прямо вертикально, и скрылся въ неб. Небо было ясное, видимость прекрасная, а его и не видно. Точно онъ растаялъ въ эфир. И черезъ полъ часа на томъ же самомъ мст безшумно опустился. Сейчасъ же закатили въ ангаръ и этотъ жестокiй капитанъ Немо сталъ разбирать его.

Они шли вчетверомъ, Немо, Ранцевъ и два французскихъ офицера, — никакъ нельзя было отдлаться отъ нихъ, они же были хозяева здсь, — черезъ поле, поросшее молодою весеннею травою, направляясь къ сараю, гд возышсь люди и стоялъ грузовикъ. Металлическiе удары молотка неслись изъ ангара.

— Вотъ онъ красавецъ… Авiонъ… Какъ лебедь блый, — говорилъ французскiй летчикъ. — Эге, уже и пропеллеры сняли. А вотъ и мосье Арановъ.

Арановъ въ синей рабочей блуз, перепачканной масломъ съ французскимъ ключомъ въ рук вылзъ изъ подъ аэроплана.

И точно: — красавецъ былъ авiонъ. Покрашенный въ серебристо-срую краску, и правда, должно быть, невидимый въ небесной синев, съ какими то особой формы крыльями, чуть напоминавшими крылья аппарата Махокина, съ кабинкой со всхъ сторонъ закрытой, очевидно приспособленной для полетовъ на громадной высот, въ стратосфер, онъ казался громаднымъ серебрянымъ лебедемъ… Спереди зiяло отверстiе, откуда былъ вынутъ пропеллеръ.

— Намучаешься съ ними, — сказалъ, обтирая масляныя руки о фартукъ, Арановъ.

Немо представилъ его Ранцеву.

— Простите, руки грязныя, — сказалъ онъ, не беря протянутую ему руку. — Работаютъ, словъ нтъ — прекрасно — интеллигентны… Но вотъ такую штуку отвинтить — цлый часъ ему надо. Совсмъ, какъ наши хохлы медлительны. Я хочу просить васъ, на аккордъ перейти, а то никогда не кончимъ.

— Къ суббот надо кончить. Вс ваши остальныя машины уже погружены, — сказалъ Немо.

— Да, конечно, — сказалъ, какъ бы что то обдумывая Арановъ.

Они обходили аэропланъ. Надъ рулевыми приборами показалась стальная труба съ полозьями.

— A… tiens… Что это такое? — закнтересовался блокурый.

— А, въ самомъ дл, что это такое?… Я тогда, когда смотрлъ полетъ и не примтилъ… Такъ былъ пораженъ видннымъ… Для чего это?

Немо и Арановъ молчали.

— Нтъ, въ самомъ дл, - продолжалъ разглядывать аппаратъ блокурый, совсмъ, какъ минный аппаратъ на подводныхъ лодкахъ.

Они заглянули поглубже въ отверстiе.

— Mon colonel, неужели вы думаете, что съ аэроплана можно пускать управляемыя мины? Я думаю, ничего изъ этого не выйдетъ. Мина упадетъ на землю… Какъ же она полетитъ?… Что же у ней и крылья и пропеллеръ будутъ?…

— Я понимаю, — сказалъ блокурый, — полковникъ не хочетъ намъ говорить. Это секретъ… Но это же поразительно.

Арановъ, все время мрачно молчазшiй, ршительно ползъ подъ аппаратъ, гд стучалъ молоткомъ французъ рабочiй. Немо повернулся къ знаменитому летчику.

— Mon capitaine, подемте съ нами… на острова Галапагосъ… Тамъ вы сколько угодно будете летать на моихъ аппаратахъ. Тамъ изучите и мины.

Летчикъ смутился.

— He знаю право, mon colonel, какъ это устроить? Вдь у васъ же тамъ кинематографическое общество?… Я офицеръ воздушнаго флота республики… Et vous savez…

— Да, — сухо и рзко сказалъ Немо — это кинематографическое общество и больше ничего. Постановка грандiознйшей, многометровой фильмы… И, конечно, вамъ неудобно хать туда. Тамъ будетъ поставлено «Торжество сатаны»… «Манитекелъ фаресъ»… Vous comprenez… Et voil`a tout…

— Да… да… Я понимаю… Но посл, когда вы вернетесь, вы мн дадите летать?

— Съ особеннымъ удовольствiемъ… Да вдь ваше министерство знакомо съ моими аппаратами… Я передалъ ему вс чертежи.

— Я знаю… Такой удивительный, такой благородный поступокъ. Вы, Русскiе, всегда были наши безкорыстные друзья… Мы этого никогда не забудемъ.

Капитанъ Немо попрощался съ летчиками. Когда его машина вызжала съ аэродрома, онъ тихо, какъ бы про себя сказалъ:

— Можете и забыть, какъ забыли многое… Но только не мшайте, не мшайте, не мшайте… А помощи хоть и не надо…

IX

На другой день Ранцевъ, какъ и всегда провелъ все утро на занятiяхъ въ Нордековской рот. Капитанъ Немо приказалъ ему къ завтраку быть дома.

— Посл завтрака мы подемъ съ тобою верхомъ, — сказалъ Ранцеву капитанъ Немо.