Подвиг

На улиц, идущей къ морю, они должны были схватиться за шляпы. Мелкiй песокъ морскихъ дюнъ и не то дождь, не то брызги океанской волны, сорванныя ураганомъ, били въ лицо и слпили глаза.

Срое небо валилось въ море. Желто-зеленые валы непрерывной чередой, опушаясь блой пной, съ ропотомъ и ревомъ шли на берегъ. Купальныя палатки ярко желтой парусины были сняты. Деревянныя будки прижались къ набережной. Къ нимъ, шипя, подкатывалась пна волнъ.

У океана втеръ казался тише. Мелкiй дождь холодилъ лицо. Надъ моремъ клубился туманъ. Мысы по сторонамъ залива стояли въ сизой дымк. Песчаные острова у входа въ океанъ обозначались рзкими, блыми полосами прибоя. Море было пустынно.

Вышка, откуда любители бросались въ воду, была сломана. Ея бревна носились по волнамъ. Какой то молодецъ въ черномъ купальномъ костюм входилъ въ воду, доходилъ до первыхъ большихъ волнъ, но не ршался идти дальше и отпрыгивалъ, фыркая и захлебываясь. Дв англичанки стояли на песк пляжа. Втеръ окрутилъ ихъ юбки около ногъ и точно хотлъ copвать съ нихъ платья. На набережной не было обычныхъ гуляющихъ.

— Невеселая картина, — сказалъ Ранцевъ, — море показываетъ намъ свой нравъ.

— А знаешь, — вглядываясь вдаль охотничьими зоркими глазами, сказалъ Ферфаксовъ, — погода еще исправится. Ты видишь, какъ блднетъ на небосклон небо. Тамъ какъ бы просвчиваетъ синева.

— Пойдемъ, порадуемъ старика Бурделя. Хозяинъ виллы «Les Rossignoles» большими садовыми ножницами рзалъ цвты, опустошая клумбьь

— Вы были на мор, - спросилъ онъ. — Ну какъ?

— Мн кажется прояснитъ, — на ужасномъ Русско-шофферскомъ французскомъ язык сказалъ Ферфаксовъ.

— Вы думаете?… Да, конечно… Иначе и быть не можетъ… Должно, обязательно должно прояснить.

— Вы все таки вшаете гирлянды, — сказалъ Ранцевъ.

— А какъ же… Моя жена съ мадамъ Манганъ уже начали работать. Какъ же иначе, — съ печалью въ голос и со слезами на глазахъ сказалъ Бурдель, — праздникъ Fete Dieu. Богъ придетъ къ намъ. Онъ пройдетъ мимо нашей виллы. Все Ему… Все, что имемъ.

Бурдель съ какою то яростью отхватилъ ножницами громадную, прекрасную, только что распустившуюся розу.

— Богъ и Родина — все прекрасное на свт. И Богъ придетъ къ намъ. А вдругъ… Нтъ этого не можетъ быть… Ну, какъ преосвященный отмнитъ процессiю?… Изъ за дождя…

— Какого тамъ чорта дождя, — воскликнулъ Ферфаксовъ, — вы только посмотрите!

Онъ вывелъ старика изъ садика, гд туйи и сирени, росшiя у калитки заслоняли небосклонъ и показалъ вдаль. Втеръ гналъ тучи, снимая срую пелену съ волнъ. Надъ островами голубое сверкало море.

— Буря гонитъ тучи на Парижъ. Скоро будетъ совсмъ ясно. Солнце будетъ… Да и втеръ сталъ замтно тише.

— Ахъ, далъ бы Богъ… Далъ бы Богъ… Вы подумайте, мосье Ранцевъ, наши школьники будутъ вс въ одинаковыхъ синихъ костюмахъ съ блыми лентами… Они будутъ первый разъ играть на фанфарахъ… И двочки вс въ бломъ съ кисейными вуалями, въ цвтахъ. Какъ же можно — дождь?… Сегодня Богъ придетъ къ намъ!..

XXIII

Въ три часа дня жидкiй благовстъ въ одинъ колоколъ затрезвонилъ на городской площади. Ранцевъ и Ферфаксовъ пошли на его призывъ.

Небольшая новая каменная церковь стояла на песчаномъ холм дюны. Два марша лстницы изъ дикаго камня сходились на площадк на середин дюны и опять расходились, направляясь къ церковнымъ дверямъ. Темная, блестящая зелень лавровъ и миртъ, нжные листики стриженыхъ буксовъ яркими пятнами ложились на камни… Вдоль лстницы, отъ низа и до верха, полуприкрытыя каменными перилами, точно пчелки въ уль, работали молоденькiя двушки въ блыхъ платьяхъ. Он торопились украшать цвтами церковь. Одн растягивали длинное блое полотнище надъ площадкой, другiя проворно и ловко нашивали на него розовыя розы к красные пiоны, образуя большой и широкiй крестъ изъ живыхъ цвтовъ. Третьи раскладывали вдоль перилъ миртовыя втки, украшенныя маленькими розочками…

Прояснивало. Солнце нтъ, нтъ, да и пробьется сквозь тучи и осiяетъ своими лучами церковь, цвты и трудящихся двушекъ. Точно съ неба пошлетъ имъ благословенiе.

По лстниц почти непрерывной вереницей шли старыя женщины въ черныхъ высокихъ Бретонскихъ наколкахъ и мужчины въ длинныхъ старомодныхъ потертыхъ сюртукахъ. Они, молча, входили въ узкiя дубовыя двери и исчезали за ними. Когда открывались двери, изъ церкви доносилось гуднiе органа и пнiе женскаго хора. Пли что то нжное и трогательное, что такъ подходило такъ отвчало, составляя полную гармонiю съ цвтами, блымъ пчелкамъ-двушкамъ, трудившимся у храма.

Въ церкви было свтло, торжественно и нарядно.

Она была каменная, длинная, «кораблемъ», съ тонкими блыми колоннами, съ двумя рядами высокихъ узкихъ, стрльчатыхъ оконъ. Между колоннъ, подъ потолкомъ, свисали блыя гирлянды бумажныхъ цвтовъ. У одного изъ оконъ стояла модель паруснаго, трехмачтоваго брига. У колоннъ вс статуи святыхъ были обвиты цвтами.