Подвиг

За каменной оградой набережной, по песчаному пляжу ходили зеленые блопнные валы. Надъ безкокечными просторами моря сiяло блдно голубое небо. Блыми дымками разввались кисейныя вуали двушекъ, и трепетали безчисленные флажки въ рукахъ дтей. Надъ пестрою толпою медленно плылъ лиловый въ золот балдахинъ. Богъ шествовалъ вдоль моря. И обрывками — то двичьими голосами, то звуками оркестра, то несмлымъ хоромъ мужчинъ, поющихъ въ унисонъ, подъ мрный грохотъ барабана: — «тамъ… тамъ… тамъ…» доносилось:

— Reste avec nous et b^enis nous, Seigneur! [5]

XXV

Ранцевъ и Ферфаксовъ вернулись съ крестнаго хода умиленные и растроганные. Все перечувствованное ими казалось имъ хорошимъ предзнаменованiемъ для завтрашняго дня.

— Вотъ, какъ никакъ мы и помолились передъ путешествiемъ, — сказалъ Ферфаксовъ. — И стало какъ то спокойне и увренне на душ.

Госпожа Бурдель встртила ихъ встревоженная, какъ бываютъ всегда встревожены тихiе, простые люди, живущiе покойною, безмятежною, размренною жизнью, когда приходятъ телеграммы.

— Господинъ Ранцевъ, вамъ телеграмма.

Ранцевъ взялъ маленькiй голубой, плотно заклеенный листочекъ, торопливо распечаталъ его и взглянулъ.

— «Прiзжайте немедленно. Ваше присутствiе необходимо. Нордековъ».

Ранцевъ сейчасъ же разсчитался съ хозяевами, поблагодарилъ ихъ за гостепрiимство, нанялъ автомобиль и помчался съ Ферфаксовымъ въ Сенъ Назэръ, гд на пароход «Немезида» собрались статисты кинематографическаго общества «Атлантида».

Пароходъ стоялъ на рк Луар. На немъ вчера были закончены ремонтныя работы и погрузка имущества и пассажировъ. Все было готово къ отплытiю. Ждали прiзда капитана Немо. Ранцевъ долженъ былъ на скромной и непримтной вилл дождаться его и съ нимъ прiхать на «Немезиду».

Едва Ранцевъ прошелъ въ свою каюту, къ нему постучали.

Генералъ Чекомасовъ и Нордековъ желали видть его по весьма важному длу. Они прошли въ каюту съ серьезными, замкнутыми лицами и плотно притворили за собою двери.

— Петръ Сергевичъ, — торжественно началъ Нордековъ, — мы къ вамъ по весьма и весьма тревожному вопросу.

Онъ посмотрлъ на Чекомасова. Тотъ молчалъ.

— Садитесь… Я васъ слушаю, — сказалъ Ранцевъ и указалъ гостямъ на койку, а самъ слъ на стулъ у иллюминатора каюты.

— Дло вотъ въ чемъ, — началъ, волнуясь, Нордековъ. — Пока мы занимались въ Париж… Ну тамъ… Кинематографическое общество «Атлантида» что ли… и прочее… все шло хорошо… Здсь моимъ людямъ впервые пришлось встртиться, столкнуться, такъ сказать, познакомиться со всмъ составомъ труппы. Мы приняли участiе и въ погрузк, по вашему приказу… Тяжелые ящики… Очень ихъ много… Масса консервовъ… И понимаете, ни одного фотографическаго аппарата… Прибавьте къ этому: — везд тайна… Тутъ интернацiоналъ какой то… Обезьяно подобный профессоръ нмецъ, не подпускающiй къ своимъ ящикамъ. Капитанъ — финляндецъ… Тоже въ решпект всхъ насъ держитъ… Туда не ходи, этого не тронь… Команда — Бретонцы… Хмурый народъ… Везд рогатки… Часовые… И часовые — нмцы… Вс какъ бы въ форм… Ну съ этого и пошло…

Онъ замолчалъ, тяжело дыша. Ему видимо трудно было все это сказать.

— Что же пошло? — строго спресилъ Ранцевъ.

— Правду то сказать, — вмшался въ разговоръ генералъ Чекомасовъ, — это началось еще въ Париж. Вы понимаете, какъ ни велика была тайна… но близкимъ, роднымъ сказали… Пошла сплетня… А вы знаете Парижъ эмигрантскiй съ его ревностью, завистью и злобою.

— Кинематографическое общество «Атлантида «… Чего же еще надо?

— Такъ, видите ли, Петръ Сергевичъ, одинъ изъ нашихъ союзовъ…

— Очень мощный союзъ, имющiй представителей по всему свту, — вставилъ Чекомассвъ, — союзъ профессiональный…

— Имющiй почти такое же влiянiе, какъ Обще-Воинскiй Союзъ, произвелъ черезъ своихъ членовъ по всмъ странамъ анкету и опросилъ всхъ работниковъ кинематографическаго дла.

— И что же?..

— Ну и знаете, что выяснилось?… Ни Морисъ Шевалье, ни Рамонъ Новарро, ни Харри Куперъ, Дугласъ Фербанксъ, Бастеръ Кингтонъ, Шарло Чаплинъ, Иванъ Петровичъ, я не говорю уже про Русскихъ фильмовиковъ — Мозжухина, такъ же никто изъ «старъ», — ни Мери Пикфордъ, ни Глорiа Свансонъ, ни Сюзи Вернонъ, Лили Дамита, наши Ольга Чехова, Киса Куприна, ни нмка Хенни Портенъ, словомъ никто изъ людей, близкихъ къ кинематографическому мiру ничего никогда не слыхалъ объ «Атлантид«и не велъ съ нею никакихъ переговоровъ. И это привело всхъ насъ въ большое смущенiе.

— Какое вамъ-то дло, какихъ артистовъ беретъ наше общество? Разв мало такихъ фильмъ, гд совсмъ и не требуется первыхъ артистовъ?…

— Да, конечно, — вско сказалъ Чекомасовъ. — Но я не знаю фильмы, гд бы были нужны хорошо поддланные совтскiе паспорта, или цлыя библiотеки совтскихъ книгъ и изданiй? Экранъ такой ужъ точности не требуетъ. Это каждому изъ насъ понятно.

— Значитъ и вы болтали? Чекомасовъ смутился.

— Я не болталъ, — густо красня, сказалъ онъ, — но я не могъ про это промолчать, когда этотъ вопросъ серьезно обсуждался.

— У васъ было собранiе?… митингъ? — не скрывая своего отвращенiя сказалъ Ранцевъ.

— Митингъ, не митингъ… Нтъ… Зачмъ же такъ говорить!.. Но согласитесь?… Насъ нанимали на одно, а везутъ совсмъ на другое…