Подвиг

«Конечно, «Мститель», не доходя Панамскаго канала, повернулъ на югъ. Почему?… Потому ли, что опять обманъ, или съ такимъ контръ-революцiоннымъ грузомъ не рискнули идти черезъ каналъ? Можетъ быть и по радiо передали, чтобы не совались туда… Значитъ, идемъ кругомъ Америки. Значитъ… Все таки?… Острова Галапагосъ?… Какъ вее это глупо выходитъ.

Нордековъ подлился своими мыслями съ Парчевскимъ, но тотъ отнесся ко всему этому холодно.

— Идемъ къ Фалкландскимъ островамъ, будемъ огибать мысъ Горнъ. Тутъ, дорогой, грустно одно, что значитъ, намъ безъ конца предстоитъ болтыхаться по этимъ проклятымъ морямъ.

Неожиданная перемна курса была замчена и другими пассажирами «Мстителя», и снова начались «разговорчики».

Капитанъ Волошинъ сказалъ, что «Мститель» тщательно избгалъ курса «большихъ» линiй, по которому идутъ пароходы изъ Европы въ порты Южной Америки: — Паранаибо, Пару, Пернамбуко, Бахiю и Рiо де Жанейро. Онъ взялъ курсъ какъ будто къ острову святого Павла и направлялся въ таинственную и самую глубокую часть Атлантическаго океака, въ такъ называемый «ровъ Романша», гд морская карта показывала глубину до 7370 метровъ, гд рдкiе въ этихъ частяхъ океана мореплаватели отмтили частыя землетрясенiя и появленiе и исчезновенiе скалъ и острововъ. «Мститель» срзалъ на своемъ таинственномъ курс Саргассово море, гд плаванiе почиталось опаснымъ, шелъ навстрчу невдомымъ морскимъ теченiямъ, тамъ, гд годами не бываетъ ни одного парохода, ни одного паруснаго судна, гд точно пустыня залегла въ океан.

Французы матросы болтали о морскихъ змяхъ въ нсколько сотъ метровъ длиною, объ ундинахъ, наполовину женщинахъ, наполовину рыбахъ. Говорили объ особыхъ водоросляхъ запутывающихъ пароходные винты до такой степени, что они ломаются. Разсказывали и старую легенду о «Летучемъ Голландц«, о корабл, непремнно парусномъ, идущемъ наперерзъ курса, безъ людей и капитана… Боялись встрчи съ нимъ. Она всегда предвщала несчастiе.

Жара, качка, неизвстность, куда же, наконецъ, идутъ, все это усиливало нервность пассажировъ. Хоръ не плъ. Музыка не играла, и по каютамъ и въ помщенiи команды тихо шептались и передавали слухи и свои наблюденiя за отстоянныя вахты.

«Мститель» шелъ неровно. По ночамъ онъ часто стоялъ. Машина не работала. Онъ мнялъ курсъ. Точно онъ искалъ что то, или ожидалъ кого то.

Въ каютъ компанiи состоялось собранiе старшихъ чиновъ. Подъ давленiемъ младшихъ, въ виду ихъ нервности, было вынесено постановленiе выразить недоврiе капитану Немо, отправить для этого къ нему депутацiю и потребовать объяснеиiй.

Ранцевъ доложилъ о происшедшемъ капитану Немо.

— Скажи имъ, — твердо, раздльно произнося каждое слово, сказалъ Немо, — пусть явятся ко мн. Я надну на нихъ кандалы и прикажу гирляндой повсить на нокахъ рей. Или мы офицеры и идемъ уничтожать коммунистовъ, или мы глупыя, нервныя бабы… У насъ нтъ больше кинематографическаго общества, это вс теперь знаютъ, но есть отрядъ людей, готовыхъ все, до самой жизни, отдать за Родину. Я требую отъ нихъ дисциплины, повиновенiя и бодрости… Бодрости, этого высшаго качества офицера… Понялъ?…

Ранцевъ передалъ слова капитана Немо старшимъ. Т промолчали и смирились.

Въ эту ночь усиленно работало радiо. Оно подавало сигналы бдствiя: S.O.S. Радiо взывало о помощи. Оно говорило, что пароходъ «Немезида», вышедшiй 9-го iюня изъ порта Сенъ Назэръ съ артистами кинематографическаго общества «Атлантида» получилъ въ открытомъ мор по неизвстнымъ причинамъ пробоину и тонетъ. Радiо указывало координаты къ востоку отъ острова Санъ Доминго, тамъ, гд «Мститель» былъ пять дней тому назадъ.

И это стало извстно въ каютъ компанiи. Но теперь вс мрачно молчали. «Значитъ такъ надо. Значитъ, спасать Россiю надо было людьми, которыхъ вс считаютъ погибшими… Людьми — «отптыми»… Можетъ быть это и правильно»…

Но мучительною болью сжимались сердца за родныхъ, за женъ и дтей. Особенно — за женъ. При тяжелой и полной всякихъ соблазновъ Парижской жизни, что, если жены то за это время повыйдутъ замужъ, на самомъ законномъ основанiи считая себя вдовами?

По просьб Ферфаксова Ранцевъ доложилъ все это капитану Немо. Тотъ глубоко задумался. Что то размягчеиное и нжное появилось въ его обыкновенно суровыхъ и строгихъ глазахъ. Какъ удивился бы Ранцевъ, если бы онъ могъ понять и постигнуть, чей образъ вдругъ всталъ въ памяти его начальника и друга.

— Такъ скоро замужъ не выйдутъ, — задумчиво сказалъ Немо. — Передай, чтобы не безпокоились и не волновались… При первомъ же случа, а онъ будетъ очень скоро, — я дамъ знать всмъ семьямъ, что ихъ главы живы и здоровы. Это, конечно, рискъ… Но что же длать.

Онъ помолчалъ. Потомъ, горько усмхнувшись, добавилъ: