Подвиг

Вдругъ, и такъ неожиданно, что вс вздрогнули и прiостановились, изъ за скалъ показался высокiй сдой старикъ. Онъ быстро шелъ навстрчу. Рваныя полы темной одежды, будто черкески, болтались у колнъ. Блая мохнатая шапка, съ алымъ когда то, верхомъ была надта на голову. За плечами у него было ружье, сбоку болталась шашка, оправленная въ серебро. Самъ онъ былъ высокiй, плотный, мшковатый, шелъ, чуть переваливаясь, широко загребая носками привычныхъ къ ходьб ногъ. Когда онъ былъ ближе, разсмотрли на черкеск алые погоны съ тремя блыми лычками и кресты и медали на гозыряхъ съ мдными патронами.

Шагахъ въ ста старый урядникъ прiостановился, приглядлся, точно нацливаясь, кто же здсь главный, кому рапортовать и яснымъ казачьимъ глазомъ опредлилъ врно: — онъ направился прямо къ Ранцеву.

Очъ подошелъ, остановился, приложилъ руку къ папах, и четко, стариковскимъ голосомъ отрапортовалъ:

— Ваше превосходительство, на Россiйскомъ острову за цей рiкъ нiякихъ происшествiй не було. Чи капытанъ Немовъ не зъ вами будэ?…

— Капитанъ Немо еще на пароход. Я его замститель — Ранцевъ. Ты что же здсь длаешь, старикъ?

— Хранитель тай харнизонъ Россiйскаго острова.

У той рокъ капытанъ Немовъ мене до его приставивъ тай казавъ дуже берегти его для Россiйской державы. А я Пластунскаго баталiона Кубаньскаго козацкаго вiйска урядникъ Тпрунька.

— Неужели, старикъ, одинъ цлый годъ прожилъ здсь, — спросилъ Нордековъ.

— Гэть одинъ. За Господомъ Богомъ проживъ.

— Чмъ же ты питался?…

— Концерты капытанъ бросавъ. У весну, якъ птиця летiла охотою мало баловався. Тай рiбку у окiана потягувавъ. A то y нiчь запалю охарокъ тай до свiта читаю Писання. Эвангиля та Псалтырь — дуже гарно.

— Никто за годъ на острову не былъ?…

— Никого и не бачивъ. Навiть порожнiй островъ Россiйской державы.

— Ну теперь будутъ и обитатели. Видишь, сколько народа валитъ.

— Слава Тобi Боже. Зачекався.

Нифонтъ Ивановичъ суетился подл. Все дожидался, когда можно будетъ задать волнующiй его вопросъ старику кубанцу. Наконецъ, улучивъ моментъ, когда Ранцевъ, онъ таки побаивался его — настоящiй, «сурьезный» начальникъ — заговорилъ о чемъ то съ Арановымъ и отошелъ отъ Тпруньки, онъ обратился къ кубанцу:

— Гд вода то, старикъ, питьевая?… Хорошая, станица, вода?…

— Вода у горi'… Така' тобi' вода що лучшо'и и не тре'ба. Нена'че твои Эссентуки. Якъ минеральна вода. Тай бога'цько же i'i. Ц'iлу дывызiю напоить можно. Вода проте'чна. Бачишь, ручiй побi'гъ. Я его Кубанкою прозвавъ.

— А гд самъ то обитаешь, старикъ?

— У хорахъ моя хата. Я нена'че черкесъ… Баштанъ посадiвъ съ тихъ смянъ, що капытанъ мiнi давъ.

— И ладно растетъ? — обернувшись къ Тпруньк, спросилъ Ранцевъ.

— А вотъ подыви'ться.

Поднялись на первое плоскогорье. Оно было хорошо укрыто скалами. На красной глинистой земл, поросшей рдкой травою, въ углу у самыхъ скалъ стояла маленькая малороссiйская мазанка. Глиняная труба была накрыта муравленымъ горшкомъ.

— Самъ и будова'въ, — не безъ гордости показалъ Тпрунька.

За хатою былъ окруженный тыномъ огородъ. Тпрунька повелъ Ранцева къ нему.

— Баштанъ тутешнiй погано вдаеться, ваше превосходительство, — говорилъ Тпрунька, показывая гряды. — Дыни ще де якъ уроди'шся. А кавуны гэть усi пропали. И не уразумiю вiдь чо'го. Сдаеться и земля для ихъ сама га'рна. Оги'рки добре идуть. Такъ само и картошка.

Но Ранцевъ уже не слушалъ старика. Съ плоскогорья почти весь островъ былъ какъ на ладони. Ранцевъ острымъ взглядомъ осматривалъ его. Онъ повернулся къ Аранову и показалъ на широкую долину, полого спускавшуюся къ океану и отдленную отъ него невысокою грядою холмовъ.

— Михаилъ Михайловичъ, какъ располагаете, годится это мсто для вашихъ ангаровъ?

Арановъ разсяннымъ взглядомъ окинулъ островъ. Онъ, какъ и всегда, отвтилъ не сразу.

— Да, конечно, — и, помолчавъ, точно что то вычисляя, добавилъ, — я пойду отмчу мста ангаровъ и мастерскихъ. Медлить не будемъ. Онъ сталъ спускаться съ плоскогорья. Ранцевъ слдилъ за нимъ, потомъ повернулся къ Нордекову.

— Георгiй Димитрiевичъ, — сказалъ онъ, — вызывайте своихъ офицеровъ и унтеръ-офицеровъ, разбивайте лагерь на слдующей террас, за скалистымъ гребнемъ.

Онъ пошелъ показать Нордекову, какъ хотлъ бы онъ, чтобы былъ разбитъ лагерь.

— Понимаете, я требую… Порядокъ, какъ въ Красномъ Сел…

Онъ оглянулся назадъ. У блой мазанки, возл тына, совсмъ старики станичники стояли. Агафошкйнъ въ блыхъ панталонахъ и въ длинномъ кител, въ соломенной шляп и Тпрунька. Онъ снялъ винтовку и шашку и, нагнувшись къ земл, что то показывалъ, разводя руками, набирая пальцами жирную землю и бросая ее.

Ранцевъ хотлъ было позвать Тпруньку, чтобы онъ показывалъ дальше островъ, да ему жаль стало отрывать старика отъ интересной бесды съ давно невиданнымъ станичникомъ, да и не къ чему было — островь вотъ онъ — весь былъ какъ на ладони.

V

Работа на острову кипла.

Въ яркомъ пекл и нестерпимомъ блеск точно застывшаго моря, презирая зной и отвсные лучи солнца, сновали взадъ и впередъ понтоны. Полуголые люди съ пнiемъ и криками тащили тяжелые ящики на берегъ. Стучали топоры.