Подвиг

Кромe того, что Дарвинъ, прервавъ университетское ученiе, ушелъ восемнадцати лeтъ на войну, а недавно выпустилъ книгу разсказовъ, отъ которыхъ знатоки безъ ума, Мартынъ услышалъ, что онъ первоклассный боксеръ, что дeтство онъ провелъ на Мадерe и на Гавайскихъ островахъ, и что его отецъ - извeстный адмиралъ. Собственный маленькiй опытъ показался Мартыну ничтожнымъ, жалкимъ, онъ устыдился нeкоторыхъ своихъ росказней. Когда вечеромъ къ нему ввалился Дарвинъ, было и смeшно, и неловко. Онъ принялся исподволь выуживать про войну, про книгу, - и Дарвинъ отшучивался и говорилъ, что лучшая книга, имъ написанная, это маленькое пособiе для студентовъ, которое называлось такъ: "Полное описанiе шестидесяти семи способовъ проникнуть въ колледжъ Троицы послe закрытiя воротъ, съ подробнымъ планомъ стeнъ и рeшетокъ, первое и послeднее изданiе, множество разъ провeренное ни разу не попавшимся авторомъ". Но Мартынъ настаивалъ на своемъ, на важномъ, на книгe разсказовъ, отъ которыхъ знатоки безъ ума, и наконецъ Дарвинъ сказалъ: "Ладно, я дамъ. Пойдемъ ко мнe въ логово".

Свое логово онъ обставилъ самъ по собственному вкусу: были тамъ какiя-то сверхъестественно удобныя кожаныя кресла, въ которыхъ тeло таяло, углубляясь въ податливую бездну, а на каминe стояла большая фотографiя: разомлeвшая, на боку лежащая сука и круглые наливные задки ея шестерыхъ сосунковъ. Да и вообще студенческихъ комнатъ Мартынъ уже перевидалъ немало: были такiя, какъ его, - милыя, но жильцомъ не холеныя, съ чужими, хозяйскими, вещами, - была комната спортсмена {71} съ серебряными трофеями на каминe и сломанымъ весломъ на стeнe, была комната, заваленная книгами, засыпанная пепломъ, была, наконецъ, комната, гаже которой трудно сыскать, почти пустая, съ яркожелтыми обоями, комната, гдe всего одна картина, но зато Сезаннъ, (эскизъ углемъ, женообразная загогулина), да стоитъ раскрашенный деревянный епископъ четырнадцатаго вeка съ протянутой культяпкой. Душевнeй всeхъ была комната Дарвина, особенно если присмотрeться, пошарить: чего стоило, напримeръ, собранiе номеровъ газеты, которую Дарвинъ издавалъ въ траншеяхъ: газета была веселая, бодрая, полная смeшныхъ стиховъ, Богъ знаетъ, какъ и гдe набиралась, и въ ней помeщались ради красоты случайныя клише, рекламы дамскихъ корсетовъ, найденныя въ разгромленныхъ типографiяхъ.

"Вотъ, - сказалъ Дарвинъ, доставь книгу. - Бери". Книга оказалась замeчательной; не разсказы, нeтъ, скорeе трактаты, - двадцать трактатовъ одинаковой длины; первый назывался "Штопоръ", и въ немъ содержались тысячи занятныхъ вещей о штопорахъ, объ ихъ исторiи, красотe и добродeтеляхъ. Второй былъ о попугаяхъ, третiй объ игральныхъ картахъ, четвертый объ адскихъ машинахъ, пятый объ отраженiяхъ въ водe. А одинъ былъ о поeздахъ, и въ немъ Мартынъ нашелъ все, что любилъ - телеграфные столбы, обрывающiе взлетъ проводовъ, вагонъ-ресторанъ, эти бутылки минеральной воды, съ любопытствомъ глядящiя въ окно на пролетающiя деревья, этихъ лакеевъ съ сумасшедшими глазами, эту карликовую кухню, гдe потный поваръ въ бeломъ колпакe, шатаясь, панируетъ рыбу. {72} Если бъ когда-нибудь Мартынъ думалъ стать писателемъ и былъ бы мучимъ писательской алчностью (столь родственной боязни смерти), постоянной тревогой, которая нудитъ запечатлeть неповторимый пустякъ, - быть можетъ, страницы о мелочахъ, ему сокровенно знакомыхъ, возбудили бы въ немъ зависть и желанiе написать еще лучше. Вмeсто этого онъ почувствовалъ такое теплое расположенiе къ Дарвину, что даже стало щекотно въ глазахъ. Когда же утромъ, идя на лекцiю, онъ обогналъ его на углу, то, не глядя ему въ лицо, сказалъ, вполнe корректно, что многое въ книгe ему понравилось, и молча пошелъ съ нимъ рядомъ, подлаживаясь подъ его лeнивый, но машистый шагъ.

Аудиторiи разсeяны были по всему городу. Ежели одна лекцiя сразу слeдовала за другой, и онe читались въ разныхъ залахъ, то приходилось вскакивать на велосипедъ или поспeшно топотать переулками, пересeкать гулко-мощеные дворы. Чистыми голосами перекликались со всeхъ башенъ куранты; по узкимъ улицамъ несся грохотъ моторовъ, стрекотанiе колесъ, звонки. Во время лекцiй велосипеды сверкающимъ роемъ ластились къ воротамъ, ожидая хозяевъ. На кафедру всходилъ лекторъ въ черномъ плащe и со стукомъ клалъ на пюпитръ квадратную шапку съ кисточкой. {73}

XVI.