Подвиг по расчету

Наташа посещала гей-клубы, играла в бильярд с затянутыми в кожу трансвеститами, неспешно пила виски, развалившись на высоком стуле у барной стойки и бесцеремонно разглядывая переплетение узоров на татуировках тощего бармена. В такие минуты она ощущала особую тревожную радость — радость минутного счастья, зыбкого, недолговечного, поверхностного, но при этом такого желанного. Она окуналась в него до конца, стараясь не думать о невидимой стене между ней и Диланом, становившейся все толще с каждым днем. В конце концов, она делала все по инструкции, разве нет? Она давала мужу столь любимое им личное пространство, не доставала его по пустякам, и делала все, чтобы заглушить собственную обиду и ревность. Этого самоутешения ей хватало примерно на неделю, чтобы потом, при приближении выходных, вновь забыться в пьяной романтике ночных баров. А затем, еще полгода спустя, случилось самое страшное из того, что только могло произойти — Дилан потерял работу — ту самую, которую считал для себя такой важной.

В детали этой работы Наташа не вникала никогда, но знала, что Дилан и его команда занимаются проектировкой каких-то особенных беспилотников и даже дирижаблей.

— Мы пытаемся создать гибридный дирижабль, который смог бы перевозить груз в 250–500 тонн. Это очень серьезно, понимаешь? Вот сравни, 250 тонн может взять на борт самый большой грузовой самолет в мире, Ан-225 «Мрия», построенный на киевском заводе Антонова в единственном экземпляре! Пока что мы разработали аэрокрафт, рассчитанный на грузоподъемность в 66 тонн. Ему не нужна площадь для разгона, он поднимается вертикально, как вертолет, — объяснял ей Дилан еще в первые месяцы замужества.

Наташа ничего не понимала в дирижаблях, и понятия не имела, зачем сейчас, в эпоху вертолетов и ракет, вообще нужны подобные машины. Однако она делала вид, что увлеченно слушает Дилана. Она знала, что компания, в которой он работал, выиграла тендер, который проводило Агентство передовых оборонных исследовательских проектов DARPA, связанное с Пентагоном. Оно было заинтересовано в создании воздушного транспорта с грузоподъемностью в 500-1000 тонн. Компания, которая смогла бы его создать, получила бы 30-летний контракт на поставки такого типа транспорта для армии США. Все эти разработки, проекты, испытания, чертежи и военные заказы действительно составляли для ее мужа суть и смысл жизни — настолько, что его увлеченный фанатизм порой пугал Наташу.

Она так и не поняла, какую роковую, но серьезную ошибку совершил ее муж. Возможно, он просто не прошел какую-то очередную переаттестацию, а может быть, что-то напутал в чертежах, но его убрали с проекта на какую-то совсем другую, не интересную ему должность. И тогда Дилан стал делать то, чего не делал никогда ранее, а именно — начал пить. Каждый день Наташа ненавидела и проклинала себя за то, что именно она, по русской привычке, устав каждый вечер всей кожей ощущать тяжелый, гнетущий негатив, исходивший от Дилана, в сердцах дала ему чисто русский совет:

— Выпей водки — полегчает.

Она сама не могла предположить, что чистокровный американец так легко пристрастится к пагубному напитку. Воочию увидев последствия своего совета, Наташа в ужасе начала звонить в Москву, требуя соединить ее с директором «Незнакомки» (а клиентами из «особого списка» директор всегда занималась лично). Однако глава агентства ничем не могла ей помочь — она лишь клятвенно заверила Наташу, что в предыдущем браке проблем с пьянством у Дилана не возникало, а потому условия контракта были выполнены надлежаще.

Условия? Контракт? Все эти слова звучали дико и бессмысленно на фоне того кошмара, в который превратилась теперь Наташина жизнь. Они были женаты всего четыре года, а Дилан уже пьянствовал с друзьями каждый вечер, а затем, обозленный и едва стоящий на ногах, приходил домой. И сегодня, когда Наташа услышала его шаги, она уже знала, что последует за этим. И действительно, муж ввалился в небольшую двухэтажную квартирку почти в беспамятстве, кинулся к столу и с яростью перевернул доверху наполненную тарелку борща, которую Наташа только что наполнила для себя. Она не могла объяснить, почему именно эта тарелка вызвала такую ярость Дилана — может быть, лишь потому, что напомнила ему о тех днях, когда они, казалось, были по-настоящему счастливы?

— Шлюха! — хрипел он, с ненавистью глядя на Наташу. — Русская шлюха! Ну, чего ты на меня уставилась? Зачем ты приехала сюда, кукла накрашенная? Ни слова умного сказать не можешь, не способна ни работать, ни мыслить, только ноги раздвигать! Я работаю с утра до ночи на этой опостылевшей работе, зарабатываю деньги, которые ты просаживаешь с малолетками по кабакам! Ты ведь уже с половиной города переспала, да?