Подвиг продолжается

Вдруг с улицы доносятся треск ружейного залпа, потом еще три выстрела.

Несколько человек бросаются к окну.

— Вот сукины дети! Опять дебош затеяли!.. Поди, разбери только, что это за солдаты!..

Ерман отвернулся от окна, метнул укоризненный взгляд в сторону товарищей:

— Мы все еще живем в высшей степени беспечно, преступно беспечно! Совет — орган власти — даже не охраняется. Мы тут заседаем, а внизу, в зрительном зале, какая-то танцулька, устроенная черт знает кем и по какому поводу. А в нескольких шагах от Совета кто-то безнаказанно палит среди бела дня... Вывод: какая-нибудь сотня заговорщиков-контрреволюционеров сможет при желании беспрепятственно арестовать и перестрелять всю головку Совета сразу!

Помните, товарищи, враги не дремлют, и эсеры — первые. Они разбежались по окрестным деревням, прощупывают почву, организуют вокруг себя недовольных, ведут антисоветскую агитацию... Товарищ Синюков говорил уже — атмосфера в городе накалена до предела. А у Совета нет вооруженной силы для обеспечения элементарной безопасности! Я думаю, следует спешно создать вооруженный отряд при Совете. Да поставить во главе его надежного, крепкого товарища, которого бы и рабочие знали и которому мы бы верили, как самим себе. Такой отряд смог бы не только нести охрану Совета, но и успешно бороться с политическим и уголовным бандитизмом, наконец, просто стоять на страже спокойствия города... Павел Алексеевич! — Повернулся Ерман к двадцатилетнему фрезеровщику с Максимовских заводов Синюкову. — А если мы вам поручим сколотить и возглавить революционный отряд Совдепа?

— Сочту это для себя высшим революционным долгом! — У Синюкова уже был как-то разговор с Ерманом об отряде, потому предложение для него не явилось неожиданностью.

В зале на минуту повисла напряженная тишина. Казалось, в эту минуту все вспомнили, как еще молода власть Советов и как много у нее врагов.

— Ну и добро, — заключает Ерман. — Завтра же и приступайте к организации отряда.

Отряд Синюкова получил наименование 1-го революционного батальона имени Царицынского Совета.

Формировался батальон из добровольцев, бывших солдат, рабочих, не связанных семьей, самых дисциплинированных и отважных, да чтоб грамоту знали. А на условиях таких: жалованье 30 рублей в месяц и полное обеспечение — обмундированием, оружием, питанием.

Каждого добровольца принимал лично Синюков и его помощник Гаврила Левченко. Вступая в отряд, заводские парни давали особую клятву.

...Монотонно потрескивают сырые поленья в железной печи.

Бородатый Карл Маркс спокойно и мудро смотрит с белой стены на сидящих за столом Синюкова и Левченко.

— Одно мене смущае, товарищ комиссар, — рассуждает задумчиво Левченко. — Батальон-то складывается як сила военная чи милицейская, так? А командиры самое што ни на есть штатские!

— А ты что же, хотел бы видеть во главе революционного отряда какого-нибудь задрипанного генералишку? — усмехается Синюков. — Нас, выходит, считаешь негожими для такого дела?.. А не учел, что и рабоче-крестьянским государством управлять мы тоже не обучены. Выходит, погодить надо было рабочему классу с революцией? Сначала академии позакончить! Так, что ли?.. Хреновину ты говоришь, Левченко, прости за грубость...

...В апреле формирование было закончено. В батальоне насчитывалось 1200 человек: 800 пеших, 300 конных и 100 человек в обслуге.

Синюков особо заботился о вооружении своего отряда. Все бойцы были снабжены новенькими винтовками, достаточным запасом патронов и гранатами. Отряд располагал несколькими десятками пулеметов, шестью трехдюймовыми орудиями и броневым автомобилем «гарфорд» с четырьмя пулеметами и пушкой.

Синюков разделил батальон на четыре пехотные роты, конную сотню, артиллерийскую батарею, пулеметную команду и команду связи. Батальон имел санитарную и хозяйственную части.

Поскольку батальон находился в прямом подчинении исполкома Совета, Синюков и разместил его в непосредственной близости к Совету. Штаб батальона занял одно из небольших зданий на Скорбященской площади. Комендантская команда и экипаж бронемашины расположились в помещении Совета. Остальные подразделения разместились в зданиях, окружавших площадь.

Пока шло формирование батальона, роты и команды усиленно занимались строевой, боевой и политической подготовкой. У Павла Синюкова оказались поразительные организаторские способности. Он был строгим, требовательным и заботливым командиром. Довольно продолжительное время он же выполнял и обязанности комиссара. И комиссаром он был безупречным — чутким, грамотным и непоколебимым в своих большевистских убеждениях.

Не прекращающиеся ни на один день тренировки, маневры, внезапные ночные тревоги с маршами и походами — таковы были будни батальона. Но пришел, наконец, день, когда Павел Синюков не без гордости доложил Ерману, что батальон может вступить в бой в любой момент. Дежурная рота и броневик несут постоянный караул.

Яков Ерман с явным удовлетворением выслушал и сказал:

— Посмотрим наш батальон на первомайской демонстрации.