Подвиг «Тумана»

— Командиры боевых частей пусть займутся со своими подчиненными. Каждый матрос, каждый старшина должен знать, что идем на серьезное дело… — Сделав небольшую паузу, он твердо закончил: — Куда и зачем идем — и вы и они узнаете позже. Все! Вы свободны, товарищи!

Поздно вечером корабль встал под погрузку угля. Ночь прошла в напряженном труде. Только моряки кораблей-угольщиков знают, как тяжела эта работа. Одновременно на корабль принимались боезапас, продовольствие, питьевая и котельная вода. Поработать морякам пришлось крепко. Усталые, уже за полночь, вернулись они в кубрик. Едва успели помыться и переодеться в чистую робу, как затрезвонили колокола громкого боя, залилась пронзительным свистом боцманская дудка:

— Корабль к бою и походу изготовить!..

Через час «Туман» вышел в море.

Там, где Кольский залив делает крутой поворот к выходу в океан, корабль завернул в одну из тихих бухт. У причала, под прикрытием высоких скал, стояли сторожевые корабли и катера «малые охотники». Несмотря на раннее утро, здесь царило оживление. По трапам кораблей непрерывным потоком шли люди в ватниках, обвешанные гранатами, перекрещенными на груди пулеметными лентами, с автоматами за плечами.

— Алеша, ясно куда путь держим? — спросил у Караваева вахтенный рулевой Костя Семенов. — Смекаешь?

— Морская пехота… Значит, полундра фрицам! — поддержал его Караваев.

Погрузка шла быстро. Приняв на борт десантников, корабли по-одному уходили из бухты. Курс — открытое море.

…В начале июля сорок первого года фашистские войска, действовавшие на Крайнем Севере, предприняли вторую отчаянную попытку с ходу сломить сопротивление советских войск и любой ценой захватить Мурманск и главную базу Северного флота — город Полярный. С этой целью на северном побережье Финляндии и в Норвегии враг сосредоточил отборные егерские части, прошедшие школу боев в горных районах Греции и на острове Крит. Сюда были стянуты также крупные военно-морские и воздушные силы гитлеровцев. Количественный перевес был на стороне фашистов.

В первые дни боев фашистам ценой больших потерь удалось продвинуться немного вперед. Они были, как им казалось, недалеко от цели. После выхода к реке Западная Лица до Мурманска оставалось всего лишь несколько десятков километров.

Трудно было нашим войскам в те июльские дни сорок первого года. Но советские воины держались стойко, дрались до последней возможности, бились за каждую сопку, за каждый камень. В это тяжелое время на помощь армейцам пришли моряки, наша славная морская пехота — «черная смерть», как ее называли фашисты. На самые трудные участки фронта командование посылало отряды моряков. В критические моменты боев в атаку поднимались матросы. Сбросив с себя защитные солдатские гимнастерки и стальные каски, они шли на врага в своих легендарных сине-белых тельняшках и бескозырках с развевающимися на ветру лентами.

Так было под Одессой и Севастополем, под Ленинградом и Сталинградом. Так было и в сопках Заполярья, на подступах к Мурманску.

В ночь на 7 июля командование Северного флота решило высадить морской десант в тыл гитлеровским войскам, подошедшим к Западной Лице. В высадке десанта предстояло участвовать и «Туману».

На мостике сторожевика настороженная походная тишина. Еле слышно плещет вода под форштевнем, да откуда-то из глубины корабля доносится глухой гул работающих машин. Тишину изредка нарушают негромкие вскрики чаек, низко пролетающих над морем.

— Лев Александрович, — нарушил молчание Стрельник, — Мироненко мне вчера опять докладную подал.

— О чем?

Но разговор офицеров прервался. На сторожевом корабле, идущем впереди, был поднят какой-то сигнал. Шестаков, обладавший хорошим зрением, обычно успевал читать сигналы раньше, чем о них докладывали сигнальщики.

— Поворот вправо, — тихо сказал он Стрельнику, и в ту же секунду вахтенный сигнальщик громко доложил:

— На флагмане «покой»[1] до половины!

— Хорошо. Продолжайте наблюдение.

— Есть!

Не опуская глаз с впереди идущего корабля, Шестаков спросил комиссара:

— О чем докладная-то?

— В морской отряд просится.

— Говорил с ним?

— Говорил… «Хочу, говорит, с живыми фашистами лицом к лицу встретиться и собственными руками душить. И не уговаривайте, говорит, товарищ комиссар. До наркома дойду, а своего добьюсь».

— Ну, и что же мы ему ответим?

— Жалко отпускать, Лев Александрович. Хороший артиллерист и хлопец хороший. Общественник. Спортсмен… Жалко. Но отпустить, по-моему, все же придется. Трудно сейчас на суше. Хорошие люди и там нужны. Прут фашисты на Мурманск.

— Согласен, Петр Никитич. Пусть идет, — наклонил голову в знак согласия Шестаков. — Так и ответьте ему.

Впереди, в бледно-серой утренней дымке, далеко вдаваясь в море, маячили черными бесформенными глыбами гранитные скалы полуострова Рыбачьего. Ни одного белого пятнышка. В последние дни июня стояла невиданная для Заполярья жаркая погода — и весь снег согнало подчистую. Обычно он залеживался в расщелинах скал до июля, а в иные годы не стаивал и все лето.